Сайт писателя
Андрея Анисимова

- Из Европы, вестимо, – косясь на присмиревшую псину, в тон ему ответил Остап Георгиевич.
Инвалиду ответ понравился, и он подобрел лицом.
- А в туалет не хочете? Европа эвон где, небось, приспичило. У нас недорого. Всего десять тысяч. И помочиться можно, и по-большому сходить. Втроем пойдете – пять сотен скидка. А можем и поторговаться. Я тут и кассир, и владелец бизнеса в одной личности. Рублики-то дешевеют, народ оправляться стал реже.
- Рублики? - переспросил Дмитрий, и братья переглянулись.
Катрин смысла их взглядов не поняла:
- Что такое рублики и куда мы попали?
Инвалид постучал по щербатому асфальту костылем и гордо объявил:
- Вы, господа хорошие, в русском славном городе Керчь. Слыхивали про такой?
- Мы в Крыму, – догадался Дмитрий. И только теперь заметил, что на столе инвалида, рядом с рулоном туалетной бумаги лежит самый настоящий картуз, а единственная нога деда обута в лапоть.
- С возвращением на родину, братец.
- И тебя с тем же, - И братья Крымовы пожали друг другу руки.
Катрин не выдержала:
- Джентльмены, умоляю, отойдем отсюда. Меня от этого амбре сейчас вывернет.
- Родина не всегда приятно пахнет, детка, – поделился жизненным опытом Остап Георгиевич, но даму от кабин увел. Дмитрий вспомнил детскую песенку, которая начиналась словами «хорошо в краю родном», а заканчивалась совсем не поэтично.
Инвалид поглядел вслед иноземным туристам, извлек из-за пазухи мобильный телефон и позвонил, куда нужно. Он хоть и считал себя бизнесменом, но при этом оставался бдительным гражданином и настоящим патриотом своего отечества. Запрятав трубку обратно за пазуху, воровато огляделся. Но, кроме собственной дворняги, поступок сознательного предпринимателя никто не оценил.
Иноземные туристы, не догадываясь о доносе, пытались осмыслить свое новое положение. Братья Крымовы переваривали нежданное обретение исторической родины, а Катрин ее потерю. Она до самого последнего момента сомневалась в счастливом исходе их опасного предприятия. Шагнув в кабину, готовилась исчезнуть из мира живых. А оказалась если и не в раю, то во всяком случае, и не в преисподней. Если бы не «аромат» инвалидного промысла, все вокруг выглядело вполне сносно. Они удалились от кабин в другой конец площади. Рядом с ними на небольшом, крытом тентом из линялой парусины рынке так же висело несколько флагов с непонятной братьям символикой. Но по соседству красовались и российские державные. Под флагами дородная молодуха разложила овощи. За другим прилавком две бабки торговали семечками. Все три дамы украсили головы кокошниками, но в качестве обуви, логично полагая, что их ноги под прилавками не видны, использовали не лапти, а домашние шлепанцы.
- Где тут отель, красавица? – спросил Остап Георгиевич у молодухи с овощами.
- Знамо дело, в центре, где ж ему еще быть, – и красавица указала перстом нужное им направление. Одна из бабулек с семечками оказалась куда щедрее на информацию..
- У нас тут краешек города. Вашу-то кабину олигарх Никитка гулящей Нинке подарил. А Нинка на площадь выставила. Ей-то куда ходить. Она с хатой, к ней ходят. Вот и стоит тут эта нечисть окаянная без делу. Раньше в ней шпана мочилась или кто на рынок приходил. По весне инвалид Митяй свой малый бизнес рядом пристроил. За одно, и вашу кабинку отмыл с шампуней. Она ему солидность придает – вещь-то заморская. При ем в вашу кабину гадить перестали.
Дмитрия необычная судьба объекта их спасения заинтересовала:
- А нашей кабиной по назначению кто-нибудь пользуется?
- По какому такому назначению? – переспросила бабка.
- По прямому – уточнил Остап Георгиевич – для путешествий.
- Вы первые, кто из нее по такому значению вышли.
- Раз ты про все знаешь, – польстил Остап Георгиевич торговке – скажи, что это за странные флаги с лебедями у вас везде висят?
Отозвались все три дамы разом. Пришельцы с трудом разобрали, о чем им толкуют. А дамы возмущались их неосведомленностью. Сегодня в России большой праздник – День Русского Духа. И эти флаги вывешиваются только раз в году. Лебедь и гусли, на фоне которых он летит, означают чистоту и поэтичность этого самого Духа. Так же путешественникам доложили, что по случаю праздника весь город собрался в центре, где проходят митинги и концерты. Оттого и рынок обезлюдил. Остап Георгиевич поблагодарил женщин за ликбез, взял брата и Катрин под руки и повел, куда молодухи указала перстом. Но добраться до цели, сегодня беглецам было не суждено. Не успели они пересечь площадь, как услышали в небе жуткий треск. Одновременно подняли головы и увидели летоплан. Летательный аппарат походил корпусом на привычный европейцу воздушный транспорт, но вместо бесшумного экологичного полета, этот издавал грохот и оставлял за собой смрадный след выхлопных газов. Чудище стремительно приземлилось перед путешественниками. Из него, в распахнутом до живота кителе, выбрался хорошо упитанный, красномордый городовой.
- Здравия желаю, господа. Я лейтенант Понасенко – громко представился страж порядка, перекрывая хрипловатым басом грохот от движка летоплана – попрошу ваши документики.
Крымовы и Катрин добыли пластиковые жетоны Евросоюза. Понасенко долго крутил их в руках, и увиденным остался недоволен.
- А нормального паспорта у вас нема?
Дмитрий Крымов извлек бумажный паспорт, выданный ему еще полвека назад Эстонской республикой. Понасенко удовлетворенно хмыкнул и стал внимательно всматриваться в незнакомый текст. Слов он не понял, а цифры его озадачили. – Что здесь за чертовщина. Дывлюсь, личность на фотке, вроде, гражданин, ваша. А даты чудные. Что же вам его в двенадцатом году выдали? С какого же вы года будете?
- Я с тысяча девятьсот пятьдесят седьмого. – Выкрикнул Дмитрий, стараясь перекричать треск летательной машины. Лейтенант сообразил, что его механика затрудняет общение, и выключил движок. На площадь снизошла благодатная тишина. Понасенко снял фуражку и почесал темя:
- Постой, хлопец, не тот ли ты Крымов, о ком по телевизору бачили? Там мужик полвека в холодильнике отлежал.
- Да, это мой брат, Дмитрий, – подтвердил Остап Георгиевич.
Лейтенант пару минут оставался в прострации, задумчиво повторяя «Дмитрий Крымов, значит». Казалось, слышно, как трудно и неспешно шевелятся мысли в его голове. Закончив трудоемкий процесс, мыслитель внимательно оглядел Остапа Георгиевича:
- А ты разумею, его брат, Остап?
- Так точно товарищ лейтенант.
Басок Понасенко потеплел.
- Имя-то у тебя наше, хохляцкое. Украинец?
- Никак нет, товарищ лейтенант. Тарас Бульба любимая книга мамы, а Остап ее любимый герой. Она и назвала меня в его честь Остапом.
- Вот, что я тебе скажу, Остап.- И Понасенко вернул фуражку на затылок: - Положение ваше дюже поганое. По закону я вас должен заховать в СИЗО до разбору всех обстоятельств вашего незаконного пересечения державных рубежей. Как с иностранцами, с вами маята долгая. А еще ты, Димка, по паспорту без году сто лет, а по харе мне ровесник. Доказывай, что ты из холодильника. У тебя же справки о том нема. А люди вы вроде гарные, мытарить вас негоже. Вот и гадаю, как с вами поступить, по закону или по совести?
- Не надо нас мытарить. Мы ничего плохого не сделали, – забеспокоилась Катрин.
Понасенко поморщился:
- Ты, дивчина, когда человики мозгуют, не встревай. С тобой о делах гутарить пустое, – офицер взял Остапа Георгиевича под локоток и отвел всторону.
Дмитрий с Катрин слышали, как Понасенко быстро что-то объяснял Крымову, но кроме слова «хуани» ничего расслышать не смогли. Переговоры продолжались долго. Наконец, Понасенко вернул старика назад. Судя по лицам обоих, договориться мужчинам удалось.
- Ну и что теперь? – спросил Дмитрий переговорщиков.
Понасенко широко улыбнулся:
- Порядок в танковых войсках. Ховайтесь в мой пердоплан и полетим до хаты.
Лейтенант занял место в кабине первым. Трое пассажиров едва поместились сзади. Половину салона летной машины занимал огромный бак, судя по запаху, под завязку наполненный соляркой. Понасенко крутанул ручку, раздался оглушительный треск и аппарат взмыл над площадью. Катрин увидела море и дернула Дмитрия за рукав. Говорить или кричать было бесполезно. Грохот двигателя мог заглушить только бас самого водителя. И Понасенко мощь глотки продемонстрировал - поведал историю своего стального «Пегаса».
- Эту хрень нашему горотделу презентовали турки – орал Понасенко, выписывая немыслимые виражи. – А толку что? У нас ваша Глобальная система не пашет. А без нее это кусок железа. Вот и пришлось помозговать. Движок от «Урала» навесил, помпу от «Газона» так и собрал. А теперь сами бачите - летает паскуда. Ни один шаромыжник от нее не удерет.
В чем бывшие европейцы не сомневались. Хотя ни о каком автопилоте или навигаторе речи не шло. Понасенко рулил вручную, и рулил лихо. Но, к радости пассажиров, недолго. Не прошло и десяти минут, как летающая чудо-машина совершила посадку во дворе двухэтажного кирпичного особняка. Понасенко заглушил двигатель, выбрался наружу и галантно помог высадке Катрин.
- Ну вот, гости дорогие, вы дома. Второй этаж хаты полностью вам. Нарисуем документики, свадьбу Димки с Катькой сыграем, и жилье молодым прикупим. Крым это Россия. А в России хорошие люди всегда договорятся.
- Что правда, то правда, – согласился Остап Георгиевич и тяжело вздохнул.
Радушный хозяин горечи в замечании старика не заметил:
- Вы пока осмотрите ваши комнаты, а жинка моя на стол соберет. Надо же ваш приезд по-людски отметить. Как-никак до родины вертанулись. За одно и праздник отгуляем.
С балкона второго этажа открывался вид на Керченский пролив. По огромному мосту, уходящему в закатное марево, катили автомобили и тянулся длинный состав поезда. Солнечный диск краем зацепил горизонт. Очередной день земного бытия клонился к концу, а для бывших европейцев все только начиналось.