Сайт писателя
Андрея Анисимова

Предвидя завтрашние мытарства, сегодня Верозо позволил себе лениться. Откушав пиццы, он, в сопровождении механической бабульки, совершил пеший променад и явился к месту работы далеко за полдень. В холле небоскреба боевую старушку увели для подзарядки, а ее место занял секретарь Джованни Скориони, поджидавший патрона у лифта. Выслушав доклад секретаря о лицах, проявивших в первую половину дня интерес к его персоне, Верозо сделал вывод, что все они его внимания не заслужили. Постояв возле лифта, он внезапно ощутил душевную тоску - подниматься в кабинет ему стало тошно. Поручив Джованни направить единственного визитера, что он намеревался принять, в биллиардный зал, Антонио отпустил секретаря, и направился в бильярдную.
Сказать, что господин Верозо не любил спорт, мало. Он спорт ненавидел. Спортсменов называл баранами, а болельщиков скотозрельцами. В дни всенародного ликования на родине, когда по случаю победы национальной сборной весь Рим круглые сутки бурлил восторженными толпами, Антонио на улицу не выходил, плотно закрывал ставни и погружался в мрачную меланхолию. Бильярд, единственную игру, заслужившую его снисхождения, спортом не считал. И иногда сам брал кий в руки. Гонять по столу шары, по мнению итальянца, придумали бездельники, чтобы найти себе хоть какое-то занятие. Бездельников Верозо уважал, полагая, что если человек ничего не делает, он, по крайней мере, не вредит другим. Оттого и к собственной деятельности относился не без иронии и старался проводить в служебном кабинете времени как можно меньше. Да и там чаще сидел в лоджии, поглядывая с высоты тридцать второго этажа на суету брюссельских улиц. Мысли, занимавшие голову чиновника, от деятельности Финансовой комиссии витали столь же далеко, как Луна далека от Солнца. Больше всего его заботила судьба дочери. Сорокалетняя девица так и не нашла себе пары. Унаследовав от отца крупный мясистый нос, а от матери привычку рубить правду-матку в глаза, шанса на счастье Чилита себе не оставила. Великовозрастное чадо продолжало жить с родителями. Не имея собственной личной жизни, одинокая дева сопереживала героям сериалов и реалити-шоу. По этой причине и приняла близко к сердцу историю братьев Крымовых. Верозо предвидел – опекать дочь ему придется до конца своих дней. Оттого служебными обязанностями не манкировал, и повода обвинять себя в халатности старался не давать. Еще в бытность министра финансов Италии, Верозо понял: залог успеха любого ведомства - его кадры. И всегда отбирал в команду высоких профессионалов. Так он поступил, и перебравшись в Брюссель. И здесь его сотрудники полностью справлялись с текучкой. Но главным показателем усердия чиновника во все времена считались не результат, а его личное присутствие в служебном кабинете. И Верозо каждый день в нем отмечался.
Но сегодня расслабился. Он бы вообще остался в своем казенном особняке, если бы не встреча с Хантом. Близость журналиста к семье президента Германии заставляла относиться к нему уважительно чиновников любого ранга. Но некоторую вольность Верозо себе позволить мог. Журналист - не дипломат, протокола не требует. К тому же неофициальная атмосфера бильярдного зала настраивала на дружеский лад.
Ждать журналиста не пришлось. Не успел робот построить шары в «пирамидку», как в бильярдной появился Хант. Верозо пожал ему руку и предложил раскатать партию. Но Вилли вежливо уклонился. В отличие от чиновника, он сегодня не расслаблялся с раннего утра. Как гончий пес обегает лес в поисках дичи, так Вилли Хант обежал сегодня несколько столиц Евросоюза. И сейчас ему было не до бильярда. Зато кружку пива в обществе Антонио Верозо он себе позволил. Напряженный настрой журналиста чиновник отметил сразу. Даже лысина Ханта сегодня светилась иначе. Антонио не любил напряженных собеседников и решил разрядить обстановку:
- Вилли, хотите подарок?
- Подарки получать приятно, – расплылся Хант, но глаза его оставались колючими.
Верозо это не остановило:
- Я вам подарю информашку, если дадите слово не превращать ее в злато.
- Я не большой охотник до презренного металла, господин Верозо. И вы это знаете лучше других.
- С чего мне такая честь? - притворно удивился чиновник.
- Честь по должности. Вам доступны счета всех граждан Европы. А мой счет говорит сам за себя.
- Я не запрашивал распечатку вашей кредитной истории. Но репутация Вилли Ханта всем известна. Так даете слово хранить тайну?
- Даю два слова. Слов мне не жалко.
Верозо осмотрелся по сторонам, хотя кроме них в бильярдной торчал только дежурный робот, и загадочно прошептал:
- Всему виной попугай.
- Во-первых, чему виной? А во-вторых, если речь идет о птице, почему так таинственно?
- Речь идет о недавней катастрофе нашей Глобальной системы. Ее нарушил попугай. Он там, на Луне, что-то перекусил.
- Не что-то, а контакт подачи силового луча гемоспектрального синхронизатора, – уточнил Вилли Хант и увидел, как вытягивается лицо итальянца. Затем удивление на его лице сменилось лукавством. Верозо погрозил Вилли пальцем.
- Все ясно. Ты встретился в Бонне с президентом, и он тебе уже все рассказал. - Мужчины незаметно перешли на «ты» и оба от такого сближения ощутили только комфорт.
- Ну что, я прав? – продолжал радоваться своей догадке Антонио, – ты виделся с президентом?
- Я виделся с попугаем, – признался Хант.
Лицо Верозо снова начало вытягиваться:
- Ты был на Луне?
- Кто меня туда пустит?
Верозо облегченно вздохнул:
- Я тоже так думаю. Тогда как ты мог видеть попугая?
- Он сам прилетал ко мне на интервью. Мы с ним дернули по рюмке виски, и он мне все выложил.
Мужчины посмотрели друг на друга и прыснули. Первым рассмеялся итальянец. Верозо любил розыгрыши и знал в них толк.
- Ладно, можешь не раскрывать источника информации, но опустил ты меня крепко.
- Я не ставил себе такой цели, – заверил журналист.
Верозо не обиделся, но решил пояснить свою догадку:
- А ты не удивляйся, что мне пришел на ум немецкий президент. Ты же с ним на короткой ноге?
Хант многолетней дружбы с семейством президента не скрывал. И не стеснялся публично ратовать за него на выборах. Но сегодня эта дружба впервые его напрягла.
- Нет, в Бонне я не был и президента не видел. Но спросить о нем кое-что у тебя хотел.
Верозо насторожился. Одно дело лунный попугай, другое - президент Германии. Конечно, президент не канцлер и реальной власти у него нет. Но его вес на политических весах Евросоюза Верозо оценивал верно.
- Так что ты хотел бы услышать о твоем друге, чего не можешь спросить у него самого?
- Я пытался, но он от меня прячется. И это неправильно. Дружба подлости не оправдывает.
Верозо потрогал свой крупный нос и что-то многозначительно промычал. Что означало мычание итальянца, Хант не разобрал и попросил выражаться яснее.
- Когда мне станет ясно, о чем ты здесь толкуешь, я и буду выражаться яснее, – заверил Антонио, - выкладывай, чего нарыл?
Хант и не собирался скрывать цели визита. Для этого и добился этой встречи, но начал загодя:
- Я сегодня встречался с большими ребятами в семи странах. Все темнят, но я уверен, затевается крупный международный проект, связанный с Горицами. В курсе заявления Ганса Маура?
- Дочь слышала и что-то мне говорила, – ответил Верозо, изображая полное безразличие к поднятой теме.
Хант, наоборот, не скрывал к ней интереса:
- Не знаю, что слышала твоя дочь, однако на карту поставлены жизни трех с лишним сотен пациентов «Эдэмплац». Я полагаю, сегодня они еще живы, а завтра могут умереть. Нельзя же спокойно наблюдать за убийством!
Верозо уже понял, куда клонит журналист, но подыгрывать ему не собирался:
- С одной стороны, почему я должен не верить господину Мауру, а с другой, при чем тут я?
Хант не давал чиновнику увиливать:
- Без хуаней ни один проект не запустишь, а мимо тебя ни один хуань не пронесешь. Речь идет о правительственном ядерном бункере?
- С чего ты взял?
- Провел журналистское расследование. Маур уже привозил к себе проектировщиков из атомного центра Женевы. Тамошние ребята занимаются радиационной защитой от русских. Не темни, Верозо. Бюджет проекта наверняка уже у тебя.
Лицо чиновника помрачнело. Он ясно видел, куда клонит Вилли Хант: Маур - племянник президента. Бункер в Горицах - денежки в семейную копилку. А в финале он, Верозо, участник грандиозного скандала. Хант угадал, именно бюджет по ядерному бункеру завтра и предстояло обсудить на коллегии. Благодаря Ханту он может оказаться по шею в глубокой яме. Итальянский темперамент закипел, как вода в самоваре. Верозо, с его респектабельной должностью, при столь необременительных обязанностях, только не хватало ввязываться в расследования правдоискателя журналиста. Антонио успел подумать о жене и дочери, о прекрасном выходном пособии, что ждало его после отставки. Об артишоках, которые так бесподобно готовит их римская прислуга. Многое успел передумать итальянец за несколько мгновений, пока Вилли Хант ждал от него ответа. Верозо умел также быстро остывать, как и закипал. Он успокоился, оценил риски и понял - надо найти форму поведения, чтобы себя не подвести и журналисту помочь. И нашел.
- Хант, я тебя уважаю, ты порядочный мужик и не похож на дешевого щелкопера. Но есть вещи, о которых я говорить не вправе. Надеюсь, ты меня поймешь?
- Спасибо, Антонио, я все понял. Но здесь разговор идет не о презренном металле, а о жизни людей.
- Замороженных людей, – уточнил итальянец.
- Какая разница. Крымов пролежал у Маура сорок пять лет. А сейчас намылился жениться на молодой девчонке. А те, что сегодня в капсулах, лежат там куда меньше. Я настаиваю, мы говорим о жизни людей.
Верозо посмотрел в глаза Ханта долго и многозначительно.