Сайт писателя
Андрея Анисимова

Последние годы он продлевал возрастную карту только ради брата. И тут, месяц назад Ганс Маур сообщил радостную весть – препарат для лечения Дмитрия успешно прошел клинические испытания. Теперь специалисты центра могут приступать к возвращению пациента к жизни. Это возьмет время, и надо ждать. Крымов прождал месяц. Вчера получил долгожданный сигнал, сел в самолет и прилетел в Карловы Вары.
И вот он здесь, в сопровождении Председателя, идет по бывшей шахте бывшего рудника. Ее размеры внушают трепет – конца не видно. Своды одеты в белый плавин - материал, способный выдержать землетрясение в восемь баллов. Плавин изобрели молодые русские ученые, не пожелавшие прозябать на родине. В Германии им создали все условия, и в результате немцы получили новейший материал фантастической прочности. Ходили слухи, что именно из него построены модули для Глобальной системы на Луне. Плавин выдерживает даже удары метеоритов. И здесь, в подземельях компании «Эдэмплац», этот материал служил гарантией безопасности для его работников.
Ганс Маур, как истинный немец, гордился масштабами своего предприятия и умел создать повод для рекламных шоу. И сегодня он в своей стихии – все организовал, все продумал и всех поставил на уши. Вот он, Ганс Маур, Председатель Совета Директоров, ведет клиента к чуду, а вдоль стен сотрудники компании – медики, операторы-робототехники, эксперты холода, специалисты по работе с растворами, служащие инженерного отдела. А с ними журналисты, охранники, родственники руководства – все в одинаковых скафандрах, поди разберись, кто из них кто? Главное, их много. А чем значительнее событие, тем больше восторженных зевак. В этом Ганс Маур был уверен. Он любил парады. Но устраивал их по особым случаям. Сегодня случай особый – заключительная стадия контракта длиною в сорок пять лет. «Продукт» его хранения выйдет из небытия и оживет на глазах всего человечества. Настоящее научное чудо середины двадцать первого века. Акцию освещают тележурналисты Евросоюза, Китая, Индии и даже России.
Остапу Георгиевичу все это не по душе, однако подписав бумагу, он обязан терпеть. Хорошо, хоть обошлось без духового оркестра и барабанов. К радости Крымова, и штольни рудников имеют пределы. Еще десять метров, и они у цели. Электронный глаз считывает параметры Маура и раздвигает стальные ворота. Крымов входит первым, Ганс Маур следом. За ними бросаются журналисты. Им преграждают путь охранные роботы. С машинами не поспоришь и журналисты остаются за воротами. Здесь начинается зона стерилизации – посторонним хода нет. Шаги мужчин гулко отражают своды. Особенно смачно хлюпают «луноступы» Председателя. Крымову слышится, будто Маур выбивает ногами название своей компании –«Эдэмплац», «Эдэмплац», «Эдэмплац».
Но коридор обрывается, и хлюпанье «луноступов» стихает. Последняя дверь, и перед ними просторный холл с мягкими диванами. К ним выходит профессор Фердинанд Ленц и просит подождать:
- Не волнуйтесь, господа. Моя команда выводит пациента из комы. Все идет по плану. Еще несколько минут, и он с нами.
Ганс Маур отпускает профессора и указывает Крымову на диван. Мужчины рассаживаются. В помещении ни звука. Тишина пронизана зловещими тайнами нависшей над ними урановой горы. Ганс Маур решается эту тишину нарушить:
- Крымов, вы верите в Бога?
- В того, что сидит на небе и раздает пряники? Нет, в такого не верю.
- А в того, что отправит наши души в ад?
- За что?
- За то, что сейчас, за этой стеной, мы воскресаем из мертвых не божьего сына, а простого смертного.
- Во-первых, Дима не умирал. А во-вторых, мне однажды в африканском ресторане подали жареную голову младенца. Боженьке с его смешным адом такого и не приснится.
Ганс Маур как-то странно посмотрел на Крымова. Посмотрел не то с печалью, не то с иронией. Остап Георгиевич ощутил в этом взгляде нечто новое и доселе немцу не свойственное. Видно, пребывание в течение семи лет рядом с «Храмом тьмы»», где лежали полуживые, или полумертвые пациенты, отразилось на его психике. Тягостные вопросы о праве человека вмешиваться в законы природы тревожили душу бизнесмена. И как бы тщательно он ни скрывал свои чувства, иногда они прорывались наружу. Но Ганс Маур створки своей души надолго не раскрывал. С Крымовым говорил уже уверенный в своем могуществе Председатель.
– По поводу ада, мой дорогой друг, я, пожалуй, с вами соглашусь – и на земле встречаются места жарче преисподней. А вот пребывал ваш брат сорок пять лет в стане живых или мертвых, пока не знает никто. Даже профессор Ленц, который сейчас за этой стеной, возвращая к жизни тело Дмитрия, исполняет роль Бога.
- Я спрошу у брата, - пообещал Крымов, и, заметив, как стена напротив, та самая, о которой упомянул Ганс Маур, пришла в движение, резво вскочил с дивана.
Стена исчезла. Возникший проем явил взору странную картину. В центре напичканной всевозможной техникой палаты парило на неведомых механизмах белоснежное ложе. На нем, откинув голову на валик подушки, возлежал высокий мужчина. К его голове, плечам, торсу и бедрам тянулись всевозможные проводки и датчики. Крымов узнал брата и вскрикнул. Прозрачная бледность больше не превращала лицо Дмитрия в ледяную маску, оно дышало жизнью.
Остап Георгиевич, с замиранием сердца, подошел к брату. Смотрел на него с восторженным ожиданием. Мысли в голове путались, и нарастало беспокойство. Почему Дима не двигается? Почему у него все еще закрыты глаза? И почему профессор и его помощники ничего не делают?
Ганс Маур заметил волнение Крымова и тронул его за локоть:
- Не дергайтесь, процесс под контролем.
Остап Георгиевич промолчал. Его нежно, но властно отодвинули. Красивая молодая помощница профессора, Катрин Ривер которую даже не смог изуродовать ее нелепый белый комбинезон, молча присела на ложе рядом с Дмитрием и тихо запела. Крымов услышал нечто вроде колыбельной. Она пела про зеленый лес и синее небо. Про то, как утром над землей встает солнце, а весной распускаются цветы и поют птицы. Остап Георгиевич заметил, что сам стал успокаиваться, сбрасывая напряжение. Ему становилось легко и покойно от ее голоса, от тихой и нежной энергии, что излучала она. Неожиданно рука Дмитрия дрогнула, поднялась и нашла руку певуньи. Он так и лежал, держа Катрин за руку. Стало видно, что он силится что-то сказать или спросить. Она перестала петь и наклонила к нему голову. Дмитрий прошептал:
- Ты кто?
Она так же тихо ответила:
- Я друг. – Поднялась и быстро отошла.
Дмитрий открыл глаза. Взгляд его, поначалу мутный и бессмысленный, постепенно просветлел. Он приподнял голову и огляделся. Во взгляде появилось выражение - он силился понять, где находится и что с ним происходит. На секунду задержал внимание на брате, но Остапа Георгиевича не узнал. Что не удивительно - сорок пять лет внешность человека меняют. Не отслеживая год за годом этих перемен, узнать в древнем старике прежнего Крымова не смогла бы и родная мать.
Профессор Ленц подал знак команде. От Дмитрия отключили проводки и датчики. Профессор дождался, пока помощники закончат и удалятся, подошел к ложу и буднично спросил:
- Дмитрий Георгиевич, как вы себя чувствуете?
Подобным тоном врач интересуется здоровьем очередного больного на утреннем обходе. Дмитрий так же спокойно ответил:
- Как будто со мной все в порядке. Но что я тут делаю? И вообще, что здесь происходит?
Услышав голос брата и вспомнив знакомые интонации, Остап Георгиевич, наконец, поверил, что перед ним родной брат. Чудо свершилось, и старик до него дожил. Дмитрий думал о другом - пролежав столько лет в стеклянном стакане, он силился понять, что делают вокруг него все эти жутковатые люди и что у них на уме. Поэтому он еще раз спросил «что тут происходит» уже громче и настойчивее. Ответил Ганс Маур:
- Немного терпения, дружище, - и указал на Крымова, – этот человек ваш близкий родственник, и он вам поможет во всем разобраться.
Профессор Ленц не любил, когда непосвященные вмешиваются в его процесс. Но с начальством спорить себе дороже. Он только поморщился и спросил Дмитрия:
- Вы можете встать?
- Встать?
- Именно так. Подняться на ноги - уточнил профессор.
- А это необходимо?
Помощники переглянулись, послышался сдержанный смех. Профессор грозно оглядел команду. В палате мгновенно воцарилась тишина. Ленц вернул внимание пациенту:
- Скорее, желательно.
- Я попробую. - Дмитрий опустил ноги на пол, не очень уверенно попытался покинуть ложе. Ноги не послушались. Он плюхнулся обратно и беспомощно огляделся. Из всех присутствующих внимание его привлекла Катрин Ривер. Во-первых, она была красива, во-вторых, молода, а в-третьих, остальные были мужчины. И самое главное, он уже держал ее за руку. Дмитрий не решился просить Катрин о помощи. Она его взгляд поняла без слов - подошла и подала руку. Он взял ее за руку и совершил вторую попытку. Вторая оказалась удачнее. Сначала Дмитрий стоял, опираясь на плечо Катрин. Потом снова взял ее за руку и сделал шаг вперед. Еще немного постоял и снова шагнул. Получалось, что не Катрин помогает ему идти, а он тянет девушку за собой. Катрин улыбнулась, осторожно высвободила руку и легонько подтолкнула Дмитрия вперед. И он пошел. Присутствующие устроили Дмитрию овацию. Громче всех хлопала в ладоши ординатор профессора Ленца, Катрин Ривер.
Ободренный всеобщим вниманием, Дмитрий сделал несколько кругов по палате. Походка его становилась тверже, и было видно, что хоть каждый шаг требует от него усилий, от ходьбы он получал удовольствие. Не меньшее удовольствие доставляли ему восторженные взгляды ординатора. Через полчаса его двигательные функции пришли в норму.
Посоветовавшись с профессором Ленцем, Ганс Маур распорядился переводить Дмитрия наверх, в апартаменты зоны реабилитации. Братьев повели к потайному аварийному лифту, чтобы не позволить репортерам, дежурившим у лифта основного, «напасть» на них по дороге.

*******