Сайт писателя
Андрея Анисимова

Ленцу стало стыдно за свои мысли. Маур нормальный мужик и не лишен некоторого благородства – думал Ленц – но у бизнесменов оно имеет свои особенности. Еще раз проверив температурные датчики, профессор перебрался в палату, улегся на больничное ложе и задремал. Ровно в семь утра поднялся наверх, сменил стерильную одежду на брюки с курткой и направился к ска-кабинам. Март Буденчик, дежуривший в помещении ска-дромов, открыл профессору кабину и, пожелав ему хорошего отдыха, запустил Ленца внутрь. После чего вернулся к своему пульту и заменил режим «перемещения» на режим «удалить». И тут же заиграла музыка. Зазвучало знакомое танго композитора Жака Кливанса, победившего на конкурсе «Европейское танго». Сам маэстро и не догадывался, для чего Большому жюри понадобилась его мелодия. И хорошо, что не догадывался. Знай он, что его танго зазвучит в момент «удаления» престарелых граждан Евросоюза, не способных оплатить возрастную карту, вдохновение композитору могло бы изменить. Его музыка, по сути, являлась аналогом похоронного марша. По замыслу заказчика, во всех ска-кабинах Европы путешественники ее услышат, и помолятся за душу «удаленного» соотечественника.
Март Буденчик выждал, пока мелодия закончится, и снова открыл кабину. В ней было пусто. Это означало, что Нобелевский лауреат, профессор Фердинанд Ленц, только что вошедший в ска-кабину компании «Эдэмплац», из ска-кабины Карловых Вар уже никогда не выйдет.
В девять утра на трех электрокарах к офису компании прибыли проектировщики. Им предстояло обследовать подземные помещения Ганса Маура на предмет их реконструкции под противоядерный бункер. Председатель Совета Директоров лично вызвался сопровождать специалистов. Он уже получил подтверждение от дяди – правители европейских стран готовы финансировать этот проект. Когда дело касалось их безопасности, вопросы решались быстро. И Ганс Маур тоже не желал терять драгоценного времени. Зависеть от неизлечимо больных клиентов или получать крупные вливания из бюджета, как раньше говорили в Одессе, две большие разницы.

******
Евросоюз отмечал день Хуаня. По случаю праздника в городской тюрьме утром исполнили китайский гимн, а на завтрак подали жареные бочки морских свинок. Дмитрий гимн проспал. Когда занял свое место за столом, его соседи уже заканчивали трапезу. Вислоусый Рэм спросил:
- Ты кого будешь заказывать, Роксанку или Тима?
Дмитрий не успел настолько войти в тюремный быт, чтобы понимать своих «односидельцев» с полуслова:
- А почему я должен кого-то заказывать?
Белобровый Крис допил свою чашку праздничного шоколада и просветил новенького:
- По праздникам нашим нормальным мужикам привозят Роксанку. Это живая девчонка из Киева. А по будням только девки-роботы – Маргарет и Рина. У гомиков по будням робот Жоржик, а сегодня живой Тим из Праги. Он студент физкультурного колледжа, а по выходным и праздникам подрабатывает по тюрьмам.
Рэм вытер салфеткой рот и добавил:
- Нашим, кто в Чехии сидит, везет. В других тюрьмах Европы только механика.
- Можно и так сказать, – мрачно согласился Крис, – хотя о каком везении может идти речь в тюрьме? А ты, Дима, определись, Роксанку тебе или Тима. Заявку надо утром оформить, а то с Дунькой Кулаковой останешься.
«Дунька Кулакова» на блатном жаргоне означало самоудовлетворение при помощи собственной пятерни. Белобровый собаковод научился жаргонным словечкам у русского карманного вора, Яшки Пианиста, вышедшего на волю за неделю до задержания Крымова.
Рэм усмехнулся и кивнул на молчаливого серийного убийцу:
- Вот нашему Мосли мальчик не нужен, он у нас пассивный. Тут и без привозных, свои гомики на него в очередь стоят.
Дмитрий, наконец, сообразил, о чем ему толкуют соседи. Но тема сексуального сервиса тюрьмы влюбленного Крымова не занимала:
- Нет, господа, я воздержусь. Готов уступить вам и Жоржика, и Роксанку, и Дуньку. У меня есть невеста, и заниматься этим с дамами по найму пока воздержусь.
Соседи переглянулись, из соображений такта комментировать слова Дмитрия не стали и, пожелав ему приятного аппетита, покинули обеденный зал. Дмитрий поковырял вилкой жареный бочок морской свинки, но от лакомства отказался. Выпил шоколад со сдобной булочкой и пошел к себе в камеру и снова завалился спать. Днем его навестил брат. Остап Георгиевич рассказал о случайной встрече в суде с журналистом Вилли Хантом.
- Утром в новостях уже прошла информация о твоем аресте. А до этого ни звука. Хант уверен, народ на твою защиту поднимется.
- Приятно слышать. Ты не знаешь, почему Катрин не пришла? Или она и в праздник работает?
- Этого я не знаю. Свяжись с ней сам, – Не желая стеснять Джулию, Остап Георгиевич, после ареста брата, снял номер в отеле «Империал», и ни тетушку, ни племянницу не встречал, и их распорядок дня ему оставался неведом.
- Я пытался связаться с Катрин, не вышло. Когда она в подземелье, на связь не выходит. Просто я думал, что по случаю дня Хуаня ей полагается выходной.
- Извини, Димка, но я правда не в курсе, - Остап Георгиевич пытался отвлечь брата, поделился с ним последними слухами о причинах глобальной катастрофы. Говорили, что системный администратор напился в лунном модуле и вырубил питание. И еще говорили, что виной всему украинские проститутки, которых вызвали на Луну, и они, накурившись наркоты, нажали не ту кнопку. Но Дмитрий слушал брата рассеянно, и Остап Георгиевич понял, что влюбленному родственнику не до него.И больше свое общество ему не навязывал.
Оставшись один, Дмитрий снова попытался связаться с девушкой, но Катрин опять на связь не вышла. Весь день Дмитрий слонялся по тюрьме, после обеда выпил в баре стаканчик виски, и даже опять пару часов дремал, чего раньше днем никогда не делал. Во время ужина вислоусый Рем и белобровый Крис красочно делились впечатлениями о прелестях Роксанки. Дмитрий к их рассказам интереса не проявил, и его оставили в покое. Катрин появилась после ужина. Дева-офицер запустила посетительницу к нему в камеру, напомнила о регламенте - оставлять гостью на ночь запрещено, после чего удалилась. Дмитрий обнял Катрин. Но она высвободилась от его объятий и присела на край койки. По ее лицу Дмитрий сразу заметил, что возлюбленная чем-то сильно встревожена. И эта тревога впервые не относилась лично к нему. Причину своего беспокойства Катрин тут же выложила:
- Дима, я ничего не понимаю. Профессор впервые не появился на работе и не вышел на связь. Ленц необычайно пунктуален, я не знаю, что и думать.
- А что говорит начальство?
- Говорит, послали к нему на озеро летоплан, но и дома профессора не нашли. Еще начальство временно назначило меня руководителем группы. Представляешь, мне двадцать три, а моим седовласым помощникам далеко за семьдесят!
- Не вижу, чтобы тебя это сильно радовало, – заметил Дмитрий, пытаясь поцеловать девушку. Но Катрин сегодня было не до нежностей.
- Чему мне радоваться. Ганс Маур обещал уговорить Ленца выступить на слушаниях в парламенте в твою защиту. А теперь он исчез. – Катрин себя выдала, ее тревога с ним все-таки связана. Влюбленный кавалер это не оставил без внимания, но своих чувств не выдал.
- Профессор не иголка, найдется, – попытался он успокоить девушку.
- Дай-то Бог. Но еще раз тебе говорю, раньше с Ленцем ничего подобного не случалось. После ночного дежурства он отдохнул. Сегодня у нас рабочий день - праздник Хуаня подземной службы не касается. А его нет, и никаких указаний нет. Ни записки, ни отметки в журнале. Я даже не знаю, кто из пациентов у нас на очереди.
- Надо обратиться в полицию. Пусть ищут.
- Рано. Заявление на пропажу взрослого человека можно подать только через трое суток.
- Тогда я пас.
- И знаешь, что еще мне показалось странным?
- Пока не знаю, – честно признался Дмитрий, увлеченно разглядывая грудь девушки, соблазнительно вздымавшуюся под тканью блузки.
Катрин сделала вид, что страстного взгляда не замечает:
- Так вот, вчера в нашу ординаторскую заходили странные мужики. Что-то измеряли. Что-то подсчитывали. Их привел сам господин Маур. Тогда он и назначил меня замещать Ленца.
- И чем эти мужики показались тебе странными?
- Не знаю, Дима. На врачей не похожи. Одеты не по правилам. Какие-то технари. Что им у нас делать?
- Спросила бы у них сама.
- Как я при начальстве начну задавать дурацкие вопросы?!
- Тогда не бери в голову. Все в свое время прояснится.
На это Катрин возразить было нечего, как не было больше причин уклоняться от натиска кавалера. Через минуту они уже оказались в его тюремной койке, что казенным регламентом вовсе не возбранялось. И не только по случаю праздничного Хуаня, но и в любой другой будний день.

******