Сайт писателя
Андрея Анисимова

Разбудили собаки. Электрокар припарковался на лужайке, возле внушительного деревянного дома типичного образца эстонской хуторской архитектуры середины прошлого века. Строение прекрасно вписывалось в мыс, на котором его когда-то строили, и окнами фасада выходило на море. Все это Крымов успел разглядеть под хрипловатый собачий лай. Два пса невнятной породы лениво брехали на его лимузин. Зверюг окликнул приятный женский голос, и псы тут же исчезли. Вместо них на лужайке появилась очаровательная молодая фея. Ее стройное загорелое тело едва прикрывал яркий купальник из двух полосок ткани. Крымов выбрался из кабины и пожал женщине руку. Фея представилась супругой банкира и повела гостя за собой. Они шли по стриженому газону мимо дома, увитого плющом и цветущими розами. Обогнули ухоженный цветник в японском стиле. И мимо небольшой коптильни, откуда парил дымок и исходил аппетитный аромат копченой рыбы, спустились к песчаному берегу. Остап Георгиевич не без любопытства примечал ландшафтный дизайн усадьбы банкира. И то, что видел, ему нравилось. Красавица хозяйка не только обладала неотразимой внешностью, но и безупречным вкусом. Целью их маршрута оказалась живописная беседка. Могучая сосна берегла ее от жары своей тенью, а каркас из мощного бруса не мешал слабому движению воздуха. Крымова усадили на добротную дубовую скамью. На круглом столе из того же массивного дуба стоял жбан пива и два простых граненых стакана. Такой посуды современная промышленность давно не выпускала, и от нее веяло стародавним уютом. Как потом выяснил Крымов, красавица вела свой род от старой татртуской профессуры - усадьбу строил дед прелестницы - и она оберегала ее старинный дух. Чаровницу звали Лейлой. И она была прелестна во всех отношениях. Особенно это стало заметно, когда рядом возник ее супруг. Долговязый банкир в линялых плавках с несуразными конечностями, лошадиным черепом и оскалом крупных неровных зубов, рядом со своей женушкой выглядел настоящим монстром. Но красавица супруга смотрела на него столь нежным, влюбленным взглядом ярко-синих глаз, что тема брака по расчету отпадала сама собой. Их союз скорее иллюстрировал мудрость поговорки «любовь зла», или «на вкус и цвет».
Арво извинился за недоступность сетевой связи, отпустил жену и уселся напротив гостя. На предложение снять рубашку, старик отреагировал мгновенно. Оголившись до пояса, облегченно вздохнул. И при полном отсутствии ветра, близость моря несла телу иллюзию водной прохлады. Крепкому алкоголю, в такую жару, хозяин предпочел пиво. И Остап Георгиевич его охотно в этом поддержал. Пиво варил сам Арво. Крымов не слишком жаловал пивную эстонскую самодеятельность, но в данном случае вынужден был признать, что напиток вполне сносный, а главное - холодный. Пока банкир наполнял стаканы, Лейла, сопровождаемая двумя, уже знакомыми Крымову, псами, принесла поднос с копченой камбалой. По запаху и жару гость догадался - угощенье из той коптильни, что он отметил по дороге к беседке. Оставив мужчинам закуску, красавица эстонка вместе со своей четвероногой свитой грациозно удалилась. Псы виляли хвостами, выказывая хозяйке умильную преданность, и чужака уже не замечали в упор. Пропустив по стаканчику, полуголые джентльмены закусили копченой камбалой и приступили к делу. Вернее, к делу приступил сам хозяин. Банкир состроил на своей лошадиной физиономии подобие виноватой улыбки и спросил:
- Хотите денег?
- Да, хочу. И хочу понять, как такое возможно - среди бела дня, в зоне Евросоюза, ни с того ни с сего ограбить человека?
- Остап, я вас не грабил. Это приказ Брюсселя. Правительству пришлось подчиниться. Это не первый случай в истории европейских финансов. Все началось с Кипра, еще полвека наза. Вы же должны помнить…
- Прекрасно помню. Но тогда Евросоюз грабил Россию. А в Эстонии русских капиталов почти нет.
- Зато есть долги перед китайским банком европейского развития. Вы же понимаете нашу зависимость.
- Зависимость независимой Эстонии мне понятна. Непонятно, что мне теперь делать? Я в ужасном положении. Судьба Дмитрия под вопросом.
Улыбка Арво стала еще более виноватой, и еще более лошадиной:
- Я все понимаю. Мы здесь в Эстонии тоже смотрели трансляцию и болели за вашего брата вместе с вами. Предпримем попытку разморозить часть вашего вклада. Но для этого потребуется виза самого президента. Сколько бы вас устроило?
- Мне нужен хотя бы миллион.
- Нет, о такой сумме президент хлопотать не сможет. Максимум двести тысяч хуаней.
- Двести очень мало.
- До конца финансового года на большее рассчитывать бесполезно. После принятия нового бюджета попытку можно повторить.
- Спасибо и на этом. Когда я могу рассчитывать на двести тысяч?
- Это зависит от президента. Советую добиться личной встречи. Переговорите с ним с глазу на глаз. Пока вы мировая знаменитость, вам отказать трудно.
Крымов задумался. Президента Эстонии среди его знакомцев не значилось. В бытность активного участия в бизнесе, на президентские приемы его несколько раз приглашали, и глава государства пожимал ему руку. Но рук на приеме хватало, и рассчитывать, что его запомнили, Крымову не приходилось.
- Боюсь, что аудиенции с президентом придется ждать слишком долго, а времени у меня нет.
- Вы не бойтесь, ждать вам не придется,. Для начала давайте составим прошение.
Крымов не возражал. Мужчины надели сетевые очки и совместно составили текст. Арво настоял, чтобы в качестве основного аргумента Крымов указал расходы на брата. Покончив с прошением, Арво сам связался с приемной и передал текст секретарю. Не успел банкир наполнить опустошенные стаканы пивом, как Крымову последовал вызов. Он снова надел очки. Секретарь президента сообщил, что Остапу Георгиевичу назначено после обеда.
- Вот видите, как все просто, когда вы европейская знаменитость, – оскалился Арво и похлопал Крымова по голому плечу.
Лейла унесла пустые тарелки и, улыбнувшись Крымову, предупредила мужа:
- Милый, ты не забыл? Сегодня профилактика у Яшки и Сашки? Я слетаю с ними в техноцентр?
- Конечно, слетай. Только не задерживайся. После обеда твоя мать привезет детей. А мне бы не хотелось без тебя оставаться с тещей надолго.
- Мама тебя не съест, – улыбнулась прелестница. Она уже успела облачиться в легкое платье, на фасон греческой туники. И была готова к путешествию.
- Яшка и Сашка ваши дети? – подивился Крымов на странные имена детей в семье эстонских родителей.
- Яшка и Сашка - наши садовые роботы, – усмехнулся банкир.
Вековая обида на Россию все не отпускала душу маленького народа, и Остап Георгиевич с грустью подумал, что ему не удастся дожить до дня, когда эти обиды канут в лету. Пока он размышлял о превратностях в отношении двух соседствующих этносов, над беседкой взмыл летоплан. Прекрасная супруга банкира улетела в технический центр, где двум механическим болванам с русскими именами проведут плановое техобслуживание.

*******
Радек больше любил отдыхать, чем работать. Еще он любил выкурить сигару и выпить кружку-другую родного чешского пива. Немецких, датских и голландских сортов Радек не употреблял. Что не являлось следствием патриотических убеждений в прямом смысле. Просто он всю жизнь оставался уверен в превосходстве отечественного пива. Вообще натура этого не слишком далекого, но очень благожелательного человека на девяносто процентов состояла из привычек. Из пивных заведений он посещал только бар «Кристина». Ходил туда исключительно по правой стороне улицы Петкова. Почему он поступает так, а не иначе, Радек объяснить бы не смог. Или ответил бы одним словом «привычка». Склонность к пиву и малая подвижность не давали мужчине сбросить вес. В свободное время он сидел в «Кристине». В служебное - в электрокаре. Или на скамейке, дожидаясь вызова. Его напарнику Сташеку Гамулке жить было проще. Тот всегда спал. И просыпался только по необходимости. А Радек любил созерцать мир и думать разные мысли. Вот и сейчас, шагая по улице Петкова в любимый бар, размышлял о странностях в изменении климата. Если в прошлом году лето в Карловых Варах выдалось дождливое, то в этом дожди шли редко и быстро кончались. Тут было о чем подумать. И Радек, погруженный в свои мысли, едва не сбил с ног своего престарелого дядю. От столкновения тот лишился очков с толстыми линзами. Без них пожилой офицер видел не дальше собственного носа. Но все обошлось, очки вернулись на место. Радек признал дядю, и они по-родственному обнялись. Старый коп, по случаю отгула, вышел в город без формы. Конкретной цели у него не было, и он с удовольствием составил племяннику компанию. Выбрав столик на веранде, родственники заказали по кружке пива и обсудили новости.
Главной новостью дня все еще оставалась удивительная марсианская находка. По поводу огромной резиновой калоши, обнаруженной на Марсе, у престарелого дяди имелась своя оригинальная версия. Он полагал, что калошу туда забросили русские, чтобы позлить ученых Евросоюза. Имел старый полицейский и объяснение ее размеру. Лет сорок назад в парламенте России заседал огромный боксер Валуев. Его калошу вполне могли сохранить и использовать для мистификации. Русские только и думали, как напакостить Западу. Вот и надумали. Прямо перед седьмой экспедицией Европейского Космического Агентства на Марс, забросили туда калошу пятьдесят девятого размера. Обсудив марсианские новости и их российский след, вспомнили братьев Крымовых. При этом дядя Радека понизил голос до шепота, огляделся вокруг, протер очки-линзы и открыл племяннику служебную тайну. Взяв с него слово никому об этом не рассказывать, наклонился к уху Радека и прошептал:
- На твоего Крымова пришло предписание. Ему нельзя без возрастной карты покидать пределы территории «Эдэмплац».
- У него есть карта, – возразил Радек. – Я сам видел, как он ее показывал роботу из футляра.
- Ты о старике, а я о молодом Крымове. Которого разморозили. Вот какая штука. Ему же по документам скоро сто лет.