РАССВЕТ

Забрался первый луч на купол минарета
И растворилась в нем вечерняя печаль.
И лишь бокал вина вчерашнего банкета
Уныло отражал мерцающий рояль.

В шикарных номерах до ужаса банальных,
Среди песков пустынь Вам снится снежный сон,
Вы бродите одна среди просторов дальних,
Вы плачете во сне, мой маленький шансон.

Уже не веселит влюбленный филиппинец,
Что ставит каждый день на столик Вам цветы.
И Вас давно тошнит от сервиса гостиниц,
От зноя скучных дней, вечерней суеты.

Вам этот новый день в пустыне раскаленной
Сквозь мраморный бассейн до вечера тянуть,
Чтоб к сумеркам опять туристам утомленным
Шопена поиграть и лишь к утру уснуть...

* * *

Я пел для вас в полнощных ресторанах,
Вы в шелке и мехах ходили на меня.
Мой инструмент под рондо океана
Плел свой мотив блистая и звеня.

Два разных корабля, мы на чужом причале
Под жесткий шелест пальм несли свои мечты.
Без грусти о конце, без сказки о начале
В безжизненных песках для нас цвели цветы.

Вы думали тогда, что это просто шутка ―
Полуденный роман на краешке земли,
И было вам со мной то радостно, то жутко,
И вы в свою судьбу меня шутя ввели.

Теперь вы далеко среди цветов пустыни,
А я уже давно вернулся в свой причал.
Звучит ли мой рояль на вашем сердце ныне
Иль выброшен слугой с портретом мой журнал?

Два разных корабля мы на чужом причале...

МЕЧТА

Во дворце хрустальном, в платьице венчальном
Грустная царевна все глядит в окно.
Танцы, пируэты, банты и штиблеты,
И от этикетов тошно ей давно

В городской таверне, вольно, не манерно
Пьяные матросы, да шальной джаз-банд.
Прачкой нарядиться, в вихре закружиться
С черномазым парнем из далеких стран.

Но туда не пустят и томится грустью
Юная царевна в крепостном дворце.
Парчовые гардины, фрукты-витамины
Чинные кретины свитой при отце.

Во дворце печальном, в платьице венчальном
Грустная царевна все глядит в окно
Танцы, пируэты, банты и штиблеты,
И от этикетов тошно ей давно.

ЦЫГАНОЧКА

            Подайте, граждане, каждый сколько может...

Веселая цыганочка, да с зубом золотым,
В душе звенит тальяночка с мотивчиком простым,
Твой табор не в кибиточках плывет среди полей,
А бродит меж кирпичиков, домов и площадей.

Веселая цыганочка забыла про простор,
И парень у цыганочки обманщик, плут и вор.
Продаст отца он с матерью за пачку сигарет.
Дворцом цыганским сделался вокзальный туалет.

Где степь твоя ковыльная, где солнечный восход?
Сменил проселки пыльные подземный переход.
Что ж ты с судьбой наделала мотивчиком простым,
Веселая цыганочка, да с зубом золотым.

Жуковский, 1996

ВСТРЕЧА

Я в ресторане повстречал актрису
Заштатного смешного городка.
Панбархатное платье, как кулисы,
Скрывало пополневшие бока.

Ни пудра, ни помада не спасали
Печальности помятого лица.
Подкрашенные челочки свисали
Из шляпного потертого венца.

Но поднимала голову и грудь
Привычка быть звездой уездной сцены.
Давно провинциальные измены
Не скрашивали ей унылый путь.

Лишь свет когда-то сыгранной Джульетты
Блеснет ответом вдруг на чей-то взгляд,
Да по ночам приснятся эполеты:
Он в них играл последний «Маскарад».

Кохила, 1996

ВЫ КАЖДЫЙ РАЗ ОДНА

Вы каждый раз одна спускаетесь из дома,
Ваш принц из казино заводит «Мерседес»,
Но скучно Вам в Москве, Вас тянет к Альбиону,
На Родине угас Ваш женский интерес.

Ваш принц с затылка брит и путает глаголы,
Он говорит на «Г», но водит «Мерседес»,
И лишь волнуют кровь ему Ваши уколы.
Ах, как тоскует с ним Ваш милый грустный бес.

Вам снятся по ночам английские манеры,
Согласны Вы на «Ройс», зачем Вам «Мерседес».
У принца есть камин, но нету атмосферы,
Вам не заменит парк российский темный лес.

И, кутаясь в манто на улице щербатой,
Кривя в усмешке рот на черный «Мерседес»,
Вы принца про себя не раз покрыли матом.
На Родине угас Ваш женский интерес.

Москва, 1996

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Спит земля, укрывшись океаном
В синеве ночной вселенной.
Пламенем храпят вулканы,
Волны дышут солью пенной.

Спи и ты, не бойся ночи,
Спи, земля не даст тебя в обиду.
Скажет сказку, если хочешь.
Хочешь, сон покажет мигом.

В темном и холодном океане
Снежная страна лежит безмолвно.
Спрятана там в ледяном кургане
Белая пещера снежных молний.

Днем играют молнии в пещере,
Мудрого пингвина стражем ставят.
Ночью пингвин открывает двери,
И на небо молнии взлетают.

И всю ночь над темным океаном
Северных сияний хороводы.
Это сны усталых капитанов,
Бороздящих ледяные воды.

Мурманск, 1968

ЗОЛОТАЯ РЫБКА

Золотая рыбка в аквариуме спит,
Плавниками длинными сонно шевелит.
Ей снятся императоры, бассейны и дворцы.
За нею сквозь экваторы гоняются купцы.

Из рук, увитых перстнями, корм сладкий сыплют ей.
Диковину показывают гостям из-за морей.
А рыбке так мешается ненужный длинный хвост,
И плавники огромные, как ползунки на рост.

Эх, ради императоров и слова не спрося,
В красного уродца превратили карася.
И берега стеклянные теперь, как вечный сон,
И плавает печальный беззвучный рыбий стон.

Москва, 1979

Песни-романсы

ЗАЖГИ СВЕЧУ

Зажги свечу, налей в бокал вина,
Заставь хрусталь мерцать янтарным светом.
Зашевелилась от теней стена,
Вопрос в твоих глазах дрожит и ждет ответа.

Мой друг, не торопись. Пусть догорит свеча.
Что станется потом, то будет путь к финалу.
Нам счастья не найти в признаньях и речах,
Прекрасна предыгра, предвестница начала.

Пускай кипит бокал нетронутым вином,
Пускай в твоих глазах вопрос дрожит печально,
Пускай наш тет-а-тет застынет дивным сном,
Оставим на потом романа ход банальный.

Жуковский, 1995