Сайт писателя
Андрея Анисимова

- Славомир, вы в курсе, что происходит на свете? – спросил Остап Георгиевич, утирая платком с губ остатки пивной пены.
- Откуда нам знать. С утра тишина. Никто мимо не проедет, никто не пролетит. Неудобно, конечно, насос не работает, света нет, но мы и не такое переживали.
В этом Остап Георгиевич не сомневался. Хозяин, по его прикиду, прожил на свете немногим меньше самого Крымова, и повидать успел немало. Родился при социализме, сознательную жизнь начал при капитализме, а доживал при мультикультуризме. Как бы прочитав его мысли, Славомир кивнул на жену и добавил:
– Пока платим только за ее карту, жить можно. Но через семь лет и мне проходить Большое жюри. Две возрастных карты мы уже не потянем. Оставлю хозяйку одну. Пусть поживет, она еще бабка крепкая.
- И вы так спокойно об этом говорите? – изумилась Катрин.
- А чего, барышня, мне беспокоиться, – усмехнулся Славомир – Я свое отмерил, пускай молодые поживут. Зачем чужое место под солнцем занимать?
- Не говорите ерунды! Ничье место вы под солнцем не занимаете. Вы наоборот людям нужны. Вот мы пришли к вам, как к себе домой. У вас и тепло и вкусно, как у близких. Не будет вас, останется пустое место.
- Да, Катрин права, – вставил Дмитрий, продолжая уплетать ужин, - у вас хорошо, как дома.
- Спасибо вам, дети, за добрые слова. Пусто не будет. Я уйду, Ванда останется. А потом, глядишь, сыну с невесткой маяться в небесах надоест, домой вернутся и наше дело продолжат.
- А где они сейчас? – спросил Остап Георгиевич.
- И не спрашивайте. Сидят в стеклянной колбе на Марсе, шпинат в марсианской пыли пробуют вырастить. А чего его там растить. У нас по весне весь лес в шпинате, ешь – не хочу.
При упоминании о детях Ванда приложила к глазам салфетку и шмыгнула из столовой.
- Куда ваша жена рванула? Если что-то случилось, могу помочь, - предложил Дмитрий.
- Твоя помощь, сынок, ей не поможет. Переживает за сына. Где мы, а где он? Случись что, родительской ласки не жди. Страшная это вещь, космос. И чего туда люди рвутся, когда на своей Земле порядка никак не наведут?
- Да, на Марсе небезопасно. Вот у брата сын в шестой экспедиции погиб. Мой племянник, Коля. И внучок его, Димка, куда-то летит к неведомой звезде.
Славомир внимательно оглядел Остапа Георгиевича, затем Дмитрия:
- Его внучок, говорите? Сколько же внучку годков, если его к звезде отправили.
- Тридцать два осенью исполнится. – Сообщил Остап Георгиевич, не без удовольствия отслеживая реакцию Славомира на свои слова.. Хозяин снова оглядел братьев, теперь уже с недоумением:
- А сколько же годков, тебе, сынок, если твоему внучку за тридцать?
- Мне девяносто восемь.
Славомир побледнел и перекрестился. Они с женой не имели привычки смотреть новостные каналы и очками пользовались исключительно в качестве видеотелефона. Поэтому история братьев Крымовых обошла их стороной. Обычно они все новости узнавали от постояльцев. Но тут как-то не сложилось. Остапу Георгиевичу пришлось рассказать Славомиру весь сюжет от начала до конца. Рассказ произвел на хуторянина сильное впечатление. Он вернул в столовую супругу и пересказал ей все еще раз своими словами. Изумленная Ванда даже потрогала Дмитрия за рукав. Что Катрин страшно рассмешило. Удивлению стариков не было предела. Они замучили постояльцев вопросами, принимая в диковинной судьбе Крымовых душевное участие.
За столом засиделись до глубокой ночи. После затянувшегося ужина постояльцев повели по винтовой деревянной лестнице. Славомир впереди со свечкой, за ним Катрин с Дмитрием. Последним Остап Георгиевич. Ему так же доверили свечу, и старик, взбираясь по лестнице, старался не подпалить спину брата. На втором этаже располагались две спаленки. Одна выходила окнами на гору, вторая на ущелье. Та, что на ущелье, имела балкон. Гостям предложили выбирать место ночлега самим. Остап Георгиевич выбрал спальню с видом на гору, оставив молодым возможность полюбоваться с балкона звездами. Катрин смущенно предложила братьям спать вместе. Но Остап Георгиевич это предложение категорически отверг:
- Детка, несмотря на свой возраст, я не ханжа, и давай без мещанских антимоний. Вы оба взрослые люди и не должны ни перед кем разыгрывать спектакли.
Катрин ничего не ответила, но слова будущего родственника оценила. Оставшись вдвоем, они с Дмитрием тут же обнялись и отпраздновали первую совместную ночь долгим нежным поцелуем. Потом Катрин взяла кавалера за руку и вывела на балкон. Они обнялись и смотрели в ночь. Над ними звенело тишиной необъятное звездное марево. Узкий полумесяц лунного диска влюбленных европейцев уже не волновал. На нем развернули ту самую Глобальную систему, которая впервые дала сбой. Попасть на Луну сегодня человеку стало столь же просто, как переместиться в другой город, там стояла такая же ска-кабина. Но лунный объкт являлся особо секретным и код лунного маршрута знали только руководители Космического агентства и начальники Генерального штаба сил Европейской обороны.
Правда после аварии, ска-дромные кабины превратились в бесполезные коробки, и без устаревших ракет до Луны не добраться. Но, как до аварии, так и после, ЛДуна в европейском сознании по-прежнему оставалась ближайшей космической базой, содержала на своем лунном грунте массу всякого оборудования, и ничего таинственного или поэтичного от нее не осталось. Теперь только далекие звезды будоражили человеческое воображение и манили первооткрывателей. Молодых людей, жаждущих далекого космоса, с каждым годом становилось все больше. И среди них сын хозяев небольшого отеля, в котором нашли ночлег беглецы, и внук Дмитрия.
Остап Георгиевич уже спокойно спал, а Дмитрий и Катрин, как и положено влюбленным, взирали на небеса со своего балкона. Катрин спросила шепотом:
- Ты можешь показать мне Марс?
- Не могу - плохо учил астрономию.
- Тебя никогда не тянуло к звездам?
- Никогда. Поэтому я выбрал столь щземную профессию – кормить людей.
- Интересно, в кого пошли твой сын и внук?
- Понятия не имею. Я даже никогда не замечал за Николаем интереса к космонавтике.
- Боюсь, если у меня когда-нибудь родится мальчик, он тоже захочет на Марс. И что мне тогда делать?
- Спроси что-нибудь попроще.
- И не подумаю. Ты же мальчишкой мечтал о звездах.
- Наверное, в юности что-то о них думал. Но не мечтал никогда..
- И что ты думал?
- Хочешь лекцию?
- Хочу.
- Хорошо. Поэты восторгаются звездами, как декорацией для розы и соловья. Ни один живописец не возьмется за кисть, если часть своего пейзажа не отдаст небу. Для живописцев и поэтов небо всего лишь прекрасный фон для понятной земной природы. Ценность неба, как объекта мироздания, остается ученым и космическим путешественникам. Для них познание пустынных безжизненных планет сильнее страха космического одиночества. Оно пугает большинство людей. Раствориться в Космосе и не вернуться к людям - самый страшный кошмар человека. Мы редко задумываемся о другом одиночестве. Об одиночестве, в котором живет большинство из нас на земле. Но тут одиночество философское, а в Космосе оно физиологическое.
- Господи, какой ты умный. У меня даже голова разболелась. Я все думаю о нашем хозяине, Славомире и его детях. А ты?
- Я, например, не в состоянии понять их сына, променявшего свой восхитительный дом на безжизненную марсианскую пыль. И даже если ему там удастся вырастить шпинат, чужая странная пустыня никогда не станет ему домом.
- Ты говоришь о нем. А она? На Марсе он с женой. Ее ты тоже не можешь понять?
- До конца женщину не может понять ни один мужчина. Мы руководствуемся рассудком, а вы естеством.
- Просто мы умеем любить, а вы нет. Я бы полетела с тобой на Марс. А ты?
- А я бы тебя отговорил.
- Тогда давай спать.
И в этот же миг в их спальне вспыхнуло электричество.
- Ура! Кажется, с аварией на Луне справились, – обрадовалась Катрин, но сразу погрустнела: – Теперь они снова начнут тебя проверять.
- Давай не будем сегодня о плохом. Главное, что мы вместе, – Дмитрий поднял девушку на руки и отнес на постель.
- Погаси свет и затуши свечку, – попросила Катрин и стала раздеваться.

*******