Сайт писателя
Андрея Анисимова

В связи с гибелью Магды Колиндз от рук ее механического супруга, место старшего инспектора оказалось вакантным. После недолгих консультаций в руководстве Гуманитарной комиссии на ее должность утвердили кандидатуру заседателя от Франции, Виктора Бумже. До этого он участвовал в заседаниях Большого жюри на общественных началах, и денег за свое «заседательство» не получал. Взамен ему полагались всевозможные льготы, вроде бесплатного пользования ска-кабинами для путешествий по миру или казенной квартиры в Брюсселе. Кроме того, он имел право пользоваться особой медицинской страховкой, позволявшей заменить человеку любой орган по желанию. Льготы распространялись и на всё семейство Бумже. Заняв должность, льготы Виктор сохранил, плюс к ним добавлялось жалование - десять тысяч хуаней в месяц. На такой оклад можно приобрести почти новый летоплан. Отказаться от столь заманчивого предложения экономный француз не посмел. И на утро, после праздника, табличку на дверях кабинета госпожи Колиндз заменили. Теперь на ней красовалось имя Виктора Бумже. Новоявленный чиновник с человеческой точки зрения не представлял собой ничего таинственного. По характеру он принадлежал к флегматикам. Французского темперамента за собой не замечал, не отличался и особой страстью к пафосному красноречию. И помимо чисто французской бережливости, ничем не подтверждал национального стереотипа. В неформальном общении Бумже проявлял себя милым воспитанным человеком. И тот, кто воздерживался просить у него денег, не получал ни единого шанса стать его врагом. По причине перечисленных свойств нового инспектора, долгожителям Европы с ним крупно повезло. Француз не был лишен чувства сострадания и, если это не грозило его достатку, с удовольствием шел людям навстречу.
Все это редакторша канала «Подсознательного вещания» Марта Блум разузнала. И далеко не все добродетели господина Бумже привели ее в умиление. Особенно насторожила редакторшу терпимость француза к представителям других наций, в том числе и к русским. И поскольку Бумже на парламентских слушаниях по делу Крымова играл не последнюю роль, поспешила нанести ему упреждающий визит.
В том, что ее персона не вызовет у него восторга, не могло стать тайной и для самой госпожи Блум. Виктор, не без оснований, считал себя приличным человеком и канал «Подсознательного вещания» вызывал у него те же чувства, что и у большинства людей его круга. Но одно дело личные симпатии и антипатии, а другое – служебная этика. Виктор принял редакторшу с чисто французской галантностью, даже поцеловав ей мощное мужское запястье. Блум прочно заняла кресло напротив чиновника и не спешила раскрывать карты. Она поздравила Бумже с назначением и прошедшим днем Хуаня. Поинтересовалась, перевезет ли он семью в Брюссель, и только после этого заговорила о Крымове.
- Уважаемый господин Бумже, вы наверняка в курсе предстоящих слушаний в парламенте?
- Очень в общих чертах, мадам, – уклончиво ответил француз. На самом деле ни о проблемах Крымова с возрастной картой, ни о грядущих слушаниях в парламенте он не имел не малейшего представления. – Я первый день на работе и еще не успел вникнуть во все дела, госпожа Блум. А что конкретно вас интересует?
- Я на эти слушания приглашена. Мой канал будет их освещать. Но я хотела бы прояснить вашу позицию заранее.
- Я пока не настолько в теме, мадам, чтобы выработать позицию, – улыбнулся Бумже. - Уверяю вас, госпожа Блум, ко дню слушаний полностью войду в суть вопроса. Что касается моей позиции, то я представляю Гуманитарную комиссию, и обречен действовать в ее интересах.
- Гуманитарная комиссия создана защищать интересы европейского общества, – напомнила Блум, – а нашему европейскому обществу без еще одного русского куда спокойнее. Особенно без такого русского, который сорок пять лет пролежал в холодильнике, и никто не знает, на что он способен.
Виктор Бумже не был осведомлен о предстоящих слушаниях в парламенте, но история братьев Крымовых его стороной не обошла. Чудесное воскрешение человека, полвека хранившего себя во льду, несколько дней оставалось главной мировой сенсацией. Дмитрия Крымова узнал весь цивилизованный мир, и Виктор Бумже не видел в нем ни капли опасности для общества. Мало того, он был уверен, что Крымов в полной мере заслуживает параграфа «ценность личности». Все это Виктор Бумже и высказал редакторше.
Госпожа Блум подняла свое квадратное тело с кресла и, сверля француза злыми глазками, заявила:
- Вижу, господин Бумже, вас вовсе не интересует мнение общества, которое вы призваны защищать. Удаления Крымова требуют сотни тысяч граждан Евросоюза. В парламенте лежат их подписи. Эти подписи и вынудили депутатов провести слушания. Не советую в начале карьеры вступать с населением в конфликт. Это может вам стоить должности.
Бумже заставил себя улыбнуться:
- До встречи с вами, мадам, я по наивности полагал, что пресса лишь доносит до аудитории различные мнения, а не пытается навязывать ей свое. Видимо, я ошибался.
Блум ринулась к двери, и на пороге столкнулась с Вилли Хантом. Не будь тот столь велик и массивен, ему бы не устоять на ногах. Но Вилли спокойно отстранил мощный торс коллеги по цеху и так же спокойно закрыл за ней дверь.
- Привет, Виктор, эта сучка пришла гадить Крымову? – спросил он с порога.
Завидев ярко-сияющую лысину знакомого журналиста, Бумже погасил в себе раздражение и вернул себе привычное доброжелательное выражение лица:
- Ты угадал, Вилли, она явилась именно за этим.
- Давай попортим ей немного крови, – предложил Хант, потирая от удовольствия огромные ручищи.
- Каким образом?
- Я свяжусь с Гансом Мауром. Пусть пришлет на слушания Фердинанда Ленца. Он ученый с мировым именем, и депутаты выслушают его с должным пиететом.
Идея Бумже понравилась, и он с готовностью согласился.
- Не возражаю. А что нужно от меня?
- Пошли профессору официальное приглашение от твоего ведомства.
- Без проблем.
Хант достал из кармана сетевые очки и связался с Гансом Мауром. Председатель отозвался мгновенно. Но порадовать журналиста не смог. Скорее его огорошил. Профессор Ленц бесследно исчез, и его вторые сутки ищут. Хант тут же напросился на личную встречу с Мауром. Спрятав очки в карман и наскоро простившись с чиновником, широченными шагами направился к двери.
Оставшись в одиночестве, Виктор Бумже решил досконально изучить дело Крымова, и с удивлением обнаружил, что тот уже несколько суток сидит за решеткой. Это обстоятельство так возмутило француза, что он не только связался с префектом полиции Карловых Вар, но в грубой, не свойственной ему форме отчитал префекта. Несправедливо униженный коп оправдываться не стал, в качестве ответа отослал Бумже предписание Магды Коллиндз о слежке за Крымовым и его последующем аресте. Бумже тут же поспешил с извинениями - сменил тон, покаялся за служебную ошибку погибшей коллеги и направил в городской суд Карловых Вар требование немедленно Крымова освободить. Затем послал в управление ска-дромных кабин предписание убрать данные Дмитрия Крымова из списков на «удаление». Отныне Крымов и без возрастной карты мог путешествовать виртуально но, до решения Большого жюри, лишь в пределах стран Евросоюза. За хлопотами Бумже пропустил время дневной трапезы. А если уважающий себя француз не сядет за стол до часу дня, он уважать себя перестанет.

******
Гансу Мауру шумиха в прессе о пропаже Фердинанда Ленца ничего хорошего не сулила. Но отказать Вилли он не решился. Во-первых, это бы выглядело подозрительно, а во-вторых, Хант много лет числился в близких друзьях семьи президента, и нарушать с ним отношения за спиной дяди Маур не хотел. Хант связывался с ним из бывшего кабинета Магды Колиндз. Маур верно предположил, что его туда привело, и понял - беседовать с Хантом будет только после встречи с дядей. Такую встречу Маур запланировал на завтра, но сейчас решил ее ускорить. Оставалась проблема чем-то на это время занять журналиста, и Ганс и вызвал к себе Стива. Белозубый секретарь тут же явился и замер в ожидании поручений.
- Стив, скоро тут появится журналист Вилли Хант. Подержи его полчаса в приемной. Что-нибудь придумай. Угости кофейком. Поморочь ему голову, займи трепом, а я минут на сорок отлучусь. Мне важно, чтобы он ничего не нюхал и ни с кем из наших сотрудников не встречался.
- Этот Хант наш мальчик? – кокетливо поинтересовался секретарь.
- Он не наш мальчик, – резко отрезал Маур, дав понять молодому человеку, что сейчас не время интимных шуток и вышел из кабинета. Пересек холл и не мешкая, направился к начальственной ска-кабине. Решительно в нее шагнул и вышел в холле своего дяди. Вилла президента находилась в окрестностях Бонна, и путешествие к ней даже на летоплане потребовало бы нескольких часов. Возможности ска-дрома позволяли ускорить процесс до минуты.
Ганс помнил расписание державного родственника. Президент жил по режиму, и этим гордился. Нарушить раз и навсегда заведенный им распорядок могла лишь глобальная катастрофа. Сегодня в мире все обстояло благополучно, и режим президента оставался обычным. В это время престарелый политик обычно отдыхал на кушетке своего кабинета. Куда прямым ходом и отправился племянник. Виллу президента охранял взвод военизированных роботов. Ганс назвал пароль-код, и его пропустили. Как Маур и предполагал, дядя возлежал на кушетке в сетевых очках. Но никакой информации не принимал. Это Ганс без труда определил по громкому храпу президента. Потоптавшись у кушетки, он нерешительно кашлянул. Дядю это не разбудило. Президент лишь сменил позу, обронив очки на пол. Маур поднял очки, положил их на столик и осторожно тронул дядю за плечо. Это подействовало сразу. Дядя открыл глаза и ошалело уставился на нахала, посмевшего прервать его государственный сон. Затем в глазах президента появилась нечто осмысленное, и племянника он узнал.
- Какого черта, Ганс? Я ждал тебя завтра.
- Прости, дядя, возникла необходимость переговорить с тобой сейчас.