Сайт писателя
Андрея Анисимова

Рогозин убрал трубку в карман и задумался. Слова Вики «я девушка ученая» напомнили ему эпизоды прошлого дела, после которого он и оказался c прострелянным плечом в больнице. Все началось с исчезновения Александра Кударина, того самого, который расспрашивал хирурга Сережу о Рогозине. Александра полковник Гусев взял к себе заместителем, когда открывал новое подразделение. По профессии журналист, тот никогда раньше со спецслужбами не сотрудничал, но писал именно о коррупции, и в теме разбирался лихо. Гусев рискнул и не ошибся. Его молодой помощник раскопал чудовищные нарушения у высоких военных чинов, снабжавших Закавказский военный округ продуктами. Первое дело бывший журналист провел блестяще – три тыловых генерала отстранены от должности, один сидит в камере, дожидаясь суда, двое под следствием, а государству возвращены сотни миллионов рублей. Но первый успех Александра оказался и последним. Получив сигнал из города Кельцы о поставках в Россию недоброкачественных мясных продуктов, Кударин отправился в Польшу и был там убит наемными бандитами. Рогозин нашел убийц и сдал их польской полиции, но те «повесились» в камере. Подполковнику сразу стало ясно - заказчики убийства убирали исполнителей, чтобы те их не выдали. Польский след вернул Рогозина в Москву. Незадолго до его возвращения из командировки, в частное бюро Вики пришел странный клиент. Тот самый Вадик, на помощь которого Анатолий Васильевич теперь надеялся. Брат Вадика умер на зоне от отравления, и парень хотел найти виновных. Вика начала расследование и вышла на семью Волчариных - жена бизнесмен, муж руководитель Облсельхознадзора. Они вместе принимали продукты из Польши и поставляли их на зоны. Но начальник службы безопасности Волчариных заметил интерес Вики к своим хозяевам и сам начал слежку за молодой сыщицей. Так получилось, что Рогозин и Гвоздикова расследовали с разных концов одно и то же дело. Противник оказался жестоким. Рогозин неделю ходил в бронежилете, а к Вике пришлось приставить охрану из людей Гусева. Этот момент девушка сейчас и напомнила ему в телефонном разговоре.
Анатолий Васильевич уселся за компьютер, но письма Гвоздиковой так и не написал. Электронную почту специалисту вскрыть нетрудно. Он снял трубку прямого телефона и связался с Гусевым:
- Дмитрий Николаевич, я просмотрел папки и мне надо срочно встретиться с Викой Гвоздиковой. У нее есть возможность контакта с представителем криминального мира.
- Хорошо. Маша выдаст тебе машину с водителем, но сразу назад.
- Слушаюсь, товарищ полковник, – ответил Рогозин и подумал, что с начальством ему повезло. Гусев понимал все с полуслова.

*******

«Андрюша, когда ты получишь это письмо, моя душа уже будет парить над миром, и взирать на все наши проблемы с бестелесной легкостью.
А теперь к делу. Я воспользовался твоим советом и перевел личные деньги в Германию. Кате их должно хватить, чтобы дать дочери образование и скромно прожить десяток лет. Уговори ее уехать в нашу болгарскую квартиру, пусть годик-другой поживет там. И главное, не дай ей заниматься выяснением причин моего поступка. Я с тобой согласен, с нашими стражами порядка лучше не заводиться. Стоит начать там искать справедливости - или очутишься в камере, или сыграешь в ящик. Ты дал мне верный совет с ними не связываться, теперь уговори в этом же Катерину – ведь моя фирма переходит к ней. Немного личных рублей, что крутились у меня в России, я перевел в банк Филиппова. Тимофей их выдаст Кате на первое время. Фирму мою постарайся продать. Не получится - аннулировать, чтобы Катерине не пришлось платить налогов. Надеюсь, поможешь моим женщинам пережить уход отца и мужа без паники и глупостей.
Твой бывший друг и клиент Олег Штромов».
Письмо это Сосновский ждал ночью, но уснул и прочитал лишь за утренней чашкой кофе. Он каждое утро выпивал его, сидя в халате у компьютера, еще до завтрака. И сегодня привычке не изменил. Перечитав еще раз, посмотрел на дату отправления – Штромов писал ему поздно вечером. Странное чувство захватило Андрея. Казалось, он ждал этого момента всю жизнь. Его любимая снова свободна и свой шанс он теперь не упустит. Но радости в душе не ощутил. Не потому, что жалел Штромова. Он его не жалел, он его ненавидел. Все эти годы притворялся другом, стараясь не выдать своих истинных чувств и мыслей. И притворялся не потому, что дружба со Штромовым приносила выгоду. Он бы и без Олега не пропал - хороший юрист без работы не останется. Сосновский любил Катерину и должен был ее видеть. А другой возможности часто бывать у Штромовых он бы не имел. И вот теперь соперник ушел навсегда, да еще поручил Катерину его заботам. Впору ликовать. Но Сосновский ощущал лишь пустоту. С трудом заставил себя снять трубку и набрать номер
К телефону подошла Марина. Девочка едва сдерживала слезы.
- Дядя Андрей, мама сейчас подойти не может - у нас папа умер и дома милиция. Позвоните попозже.
- Мариночка, я к вам сейчас заеду. – И Сосновский положил трубку.
Не завтракая, быстро оделся и вышел из квартиры. Руля по Москве, не мог избавиться от гаденького чувства вины. Ведь именно он навел Олега на мысль о самоубийстве. Навел спокойно и расчетливо. Но с другой стороны, по-иному сохранить для Кати и Марины хоть какие-то средства Штромов не смог бы. Самоубийство становилось единственной возможностью выйти из его положения без потерь. Конечно, если не считать потерей саму жизнь. Сосновский не кривил душой, когда предупреждал Олега о бесперспективности борьбы с органами правопорядка. Неслучайно и четыре бизнесмена, товар которых тоже пропал, пока помалкивали. Но в отличие от Штромова их убытки оказались куда скромнее. Олег за день до конфискации завез на склад крупную партию бытовой техники из Соединенных Штатов, рассчитывая реализовать ее в течение длительного времени. И вложил в закупку, все деньги компании и еще взял кредит. Оставшись без товара и денег, он становился банкротом. Естественно, смириться с таким положением нелегко. Но дай он Штромову надежду, тот не принял бы столь радикального решения. А потом, когда время пройдет, смог бы трезво оценить обстановку и осознать, что банкротство для предприимчивого бизнесмена еще не конец, а эпизод профессиональной биографии. Но Сосновский ему этого шанса не оставил и прекрасно это понимал.
Утренняя Москва стояла, и до дома Штромова он добрался в половине одиннадцатого. Дверь открыла Катерина.
- Сегодня со мной говорить рано. Похороню мужа, сама тебя найду. – Заявила она с порога и захлопнула перед его носом дверь.
Сосновский не обиделся, он знал - его час еще настанет. Спокойно спустился вниз и сел в машину. В отличие от души Штромова, его душа пока находилась в теле, а тело требовало питания. Адвокат остановился у первого попавшегося приличного кафе и с большим аппетитом позавтракал.

******

Рогозин вышел из своего послебольничного отпуска полный сил и готовый рыть землю. Сергей Чаурия оказался не только замечательным хирургом в прошлом, но и прекрасным врачом, умевшим оптимально построить режим реабилитации больного. На прощанье они обнялись, и Анатолий Васильевич обещал другу приезжать теперь в ведомственный особняк без проблем медицинского характера, а просто пообщаться. Вернувшись на работу, Рогозин отправился к Гусеву на доклад. Дмитрий Николаевич по обыкновению встретил своего зама прекрасным чаем, который заваривал одному ему известным способом.
- Ну, будешь заниматься убиенной троицей? – Спросил он Рогозина, после того как выслушал благодарные слова подполковника по поводу проведенных за городом дней.
- Я уже занимаюсь, Дмитрий Николаевич. Вика встречалась со своим маргинальным товарищем, и тот обещал выяснить в «своих кругах» причастность уголовного мира к этим убийствам. Вадик пошел навстречу, с одним условием – фамилий, если окажется, что именно уголовные авторитеты свели счеты с торгашами, названы не будут.
- Фамилии мы и без него узнаем. Бандиты дальнейшими телодвижениями, себя выдадут. Это лишь вопрос времени. Но мой старый нос говорит мне о том, что уголовники, в данном случае, не наши клиенты.
- Я доверяю вашему носу, но уточнить этот момент не вредно.
- А я разве возражаю? – Улыбнулся Гусев: - Когда встреча?
- Сегодня в пять.
Дмитрий Николаевич посмотрел на часы:
- Ну, время у тебя еще есть. Можешь попросить Бирмана познакомить тебя с некоторыми деталями, о которых он узнал позже.
- Так и сделаю. А теперь у меня к вам личная просьба.
- Валяй…
- Это вы посылали Кударина в Осетию выяснять о моем здоровье у Сергея?
- В Цхинвал Александр летал по другим делам, но я его действительно попросил встретиться с хирургом.
- Я так и подумал…
- А что тебя удивляет? Не брать же мне контуженного офицера себе в заместители?
- Но тогда у вас зам еще был жив?
- Мне по штату положены две вакансии. Я же понимал, что Саша в наших делах дилетант. Вот и надеялся, что вы в паре друг друга уравновесите. Но, как говаривал мой деревенский дед, – мы предполагаем, а Бог располагает. Так и вышло. Но Саша был человеком очень эмоциональным, и привязался ко мне, как банный лист, мол, Чаурия надо пригреть, и я долго ломал голову, как это сделать. И, как видишь, нашел твоему хирургу применение.
- И замечательно, что нашли. Но Сергею очень трудно без жены и сына. Что если поселить их на одной из наших конспиративных квартир в Москве. Он бы мог семью навещать чаще.
- Это его проблемы. Мне выделили площади для дела, а не на нужд благотворительности. – Жестко напомнил Гусев.
Рогозин не стушевался:
- Уверен, когда точка понадобится, они всегда смогут погулять часик-другой. А квартира с жильцами привлекает куда меньше внимания.
Гусев изо всех сил старался сохранить строгость:
- Запел, совсем как Кударин. Хорошо, если ты лично поручишься за их умение молчать, я подумаю?