Сайт писателя
Андрея Анисимова

- Я бы хотел знать, как вел себя ваш муж в последние дни. Я догадываюсь, вспоминать все это вам трудно. Но уж такая у нас работа - бередить раны.
Катерина на его замечание внимания не обратила. Анатолий Васильевич видел, что женщина собралась, и сейчас он услышит все, что она знает. Они проговорили около часа. Поняв, что вдова снова может довести себя до истерики, подполковник решил ее поддержать.
- Не терзайте себя, Катя. Знаете, вам в какой-то степени повезло. Вы прожили с мужем хоть и не очень много, но в обоюдной любви. Да и ушел он, чтобы сохранить для вас семейный очаг. А я прожил с женой долго, и она меня предала. И поверьте, для душевной памяти это куда хуже.
- Как это произошло? - Спросила Катерина, впервые переключившись со своего горя на беду другого человека.
- Когда-нибудь я вам обязательно это расскажу. А пока давайте вместе сделаем все, чтобы виновный в гибели вашего мужа получил по заслугам.
- Анатолий Васильевич, я не успела поговорить с вашей коллегой о финансовой стороне дела. Олег оставил мне достаточно денег, и я готова все до копейки потратить, чтобы открыть правду. Так что не думайте. Бесплатно работать вам не придется.
Рогозин посмотрел женщине в глаза:
- Катерина, я многого не могу вам сказать. Это касается моей работы. Но поверьте, так получилось, что обстоятельства гибели вашего мужа нас тоже интересуют. Поэтому денег мы не возьмем. Я вас только попрошу найти адреса и телефоны бизнесменов, которые хранили на том складе свои товары тоже.
- Я знаю хозяина склада. Его зовут Гарик Хоренович Симонян. И телефон этого человека я Виктории уже выдала. И если хотите, могу дать телефон американского партнера Олега, Григория Монтановича.
- Очень хочу.
- Одну минутку. - Катерина поднялась и быстро вышла. Вернулась с визиткой. Рогозин рассмотрел ее и убрал в бумажник:
- Вот и прекрасно. Теперь можем прощаться.
- Странно. - Произнесла Катерина и смутилась.
- Что странно? - Не понял Рогозин.
- Странно, но мне не хочется, чтобы вы уходили. И еще… я вдруг поняла, что ужасно хочу есть. Я сутки не ела. Забыла закрыть холодильник и все продукты пропали. Чувствуете, какая вонь в квартире? Только сейчас заметила.
Рогозин давно ощутил запах несвежих продуктов, но происходящее в доме такое поведение хозяйки объясняло.
- Я с удовольствием приглашу вас пообедать, но давайте сначала разберемся с холодильником. А то вам возвращаться сюда будет противно.
- Ой, это целое дело…
- А вы не утрудняйтесь. Я военный, и все умею. И на кухню не высовывайтесь, потому что я буду работать без брюк.
Катерина хотела возразить, но Рогозин проявил настойчивость. Через полчаса кухня сияла чистотой, а распахнутые окна проветрили квартиру. Покончив с уборкой, подполковник заглянул в гостиную:
- А полотенце у вас есть? Я бы ополоснул себя, поскольку теперь являюсь самым неряшливым предметом в вашем доме.
Катерина улыбнулась в третий раз за их встречу и вручила ему огромную махровую простыню.

******

После того как Рогозин дал понять Вике, что на роман с ним ей рассчитывать не стоит, девушка действительно два часа проплакала и так в слезах уснула в офисе. Утром за кофе мрачно размышляла, как она ему отомстит. Первое, что ей пришло в голову, это бросить все и уехать. Неважно куда, неважно зачем, главное подальше, в «дикую глушь», где нет ни телефона, ни Интернета. Туда, где ее никто не отыщет. Тогда Рогозин поймет, чего лишился, но будет поздно. С этой мыслью она прикончила кофе, но ехать сразу в эту самую «дикую глушь» ей почему-то вовсе не хотелось. Она стала придумывать оправдания. Первым и вполне серьезным поводом остаться в Москве являлась ее работа. Пока они не начали выяснять отношений, Анатолий Васильевич успел вручить ей конверт с зарплатой. Даже скорее не с зарплатой, а с авансом. А его нужно было еще отработать. Поэтому бежать в «глушь» она права не имела. Да и не могла, потому что дала слово носить кулон с встроенным микрофоном. А по нему определить, где она находится, Рогозин сможет тут же.
Все складывалось так, что уезжать ей нельзя. Но почему-то это обстоятельство Гвоздикову не огорчило, а даже скорее наоборот. Она облегченно вздохнула, подошла к окну и выглянула во двор. На скамейке, с газетой в руках, сидел крепыш с непослушной шевелюрой. Парень на окна офиса как бы не смотрел, но тем не менее ее увидел и подал знак - не поворачивая головы, поднял большой палец кверху. Вика прыснула и поспешила от окна отойти. Усевшись за стол, открыла рабочий блокнот, куда вписывала распорядок следующего дня, и прочитала - «Симонян».
Тут же вспомнила, что обещала Рогозину посетить близких арестованного директора склада и постараться выяснить о нем как можно больше. Гарик Хоренович проживал в собственном доме за городом. Чтобы не заплутать, Вика разложила на столе карту Подмосковья, и сообразив, как ехать, покинула офис. Прибор спутниковой системы навигации Рогозин ей выдал, но устанавливать его на стареньких Жигулях, Вике казалось чем-то неприличным.
Из центра выбралась на редкость быстро, да и Варшавское шоссе сегодня пробок не скопило. Только у некоторых перекрестков пройти светофор с первого раза не удавалось. Но для московского водителя такой режим движения чистый подарок. Поглядывая в зеркальце, Гвоздикова несколько раз замечала знакомую иномарку. Но крепыша с непослушной шевелюрой за рулем не обнаружила. Машину вел совсем другой парень. Выбравшись из Москвы, поднажала. Старенький Жигуль сотню шел легко, а быстрее Вика ездить не любила. Да и дядя Кирилл, водитель-профессионал экстра-класса, гонять больше ста ей не советовал. Кирилл Петрович за жизнь проехал столько, что мог десяток раз обогнуть земной шар и, по его мнению, сотня на трассе оптимальная скорость. Едешь быстрее, быстрее и устаешь.
После двадцатого километра Гвоздикова притормозила. Поселок Балково она посещала впервые и опасалась проскочить нужный поворот. Указатель заметила вовремя. Свернула на бетонку и через пять минут уже катила по центральной улице поселка. В конце ее уперлась в небольшой магазинчик, украшенный рекламой немецкого пива. Этот напиток Гвоздикова употребляла крайне редко, но реклама напомнила ей о жажде, что она испытывала в пути. Припарковав машину на маленькой асфальтированной площадке, зашла внутрь. Не заметив у прилавка никого кроме бабки с огромным пакетом, пристроилась за ней. Гвоздикова намеревалась приобрести бутылку минеральной, а заодно выяснить у продавщицы, где искать улицу Чапаева, поскольку пока она ей на глаза не попалась.
- Дочка, а ты спрашивай, чего тебе надо. Мы тут с Марфой языки чешем - будешь ждать, не дождешься, - посоветовала бабка и отодвинулась в сторону, давая Гвоздиковой место.
- Спасибо, бабушка. Мне только минеральной воды. Надолго вас не отвлеку.
Продавщица улыбнулась:
- Ты покупатель, тебе отвлекать по праву. А вот мне болтать в рабочее время права нет, да магазин пустой. Народ теперь не очень ходит - цены кусаются.
- Странно, а дома у вас богатые. Неужели при таких хоромах на продукты денег жалеют?
- Ой, дочка, хоромы-то бандиты строили еще в конце девяностых. Половины из них уж и в живых нету - перестреляли друг дружку. Все эти домины продаются, только покупателей нема. - И бабка тяжело вздохнула, будто торговала особняками она сама.
- Не скажи, Матрена Тихоновна, - возразила продавщица: - Богатые в поселке есть, но они в других магазинах отовариваются. Возьми хоть Трофимова Петьку, хоть армян с Чапаевской. Их бабы если и заглянут, то за спичками или солью. А продукты из Москвы прут.
Услышав про армян с Чапаевской, Вика насторожилась. Она надеялась уточнить адрес, а тут пошла информация поинтереснее.
- У вас и армяне живут? Не холодно им здесь? - Наивно поинтересовалась Гвоздикова.
Бабка чуть пакет не выронила:
- Скажешь, дочка - холодно! Их не только мороз, тюрьма не берет. Посадили Гарика, через три дня вышел, и как с гуся вода. Откупился жулик.
- Ну и молодец. Деньги есть, чего не откупиться? - Заступилась за армянина продавщица Марфа: - Гарик мужик добрый. Половина поселка наших алкашей к нему занимать ходят. Дает, хоть и не всегда возвращают. Таких, как Гарик, теперь мало. У Трофимовых, например, зимой снега не выпросишь.
- За что же такого доброго в тюрьму посадили? - Подначила баб Вика. Она и так уже узнала немало. Известие о том, что армянина выпустили, для нее стало полной неожиданностью.
- Склады у него, вот и попал после проверки к ним в лапы. Если человека подоить можно, менты всегда найдут к чему привязаться, - со знанием дела пояснила служительница прилавка: - Был бы сильно виноват, не вышел бы на волю так быстро. А там, кто его знает. Он мне не докладывает. Что люди треплют, то и я треплю... - И откупорив бутылку минеральной воды, протянула Гвоздиковой: - Пей, дочка, а то мы тебя совсем уболтали.
Вика вышла из магазина, так и не уточнив, как найти улицу Чапаева. Усевшись в машину, отпила несколько глотков из горлышка и позвонила Рогозину.
- Толя, у меня появилась информация, что Симонян уже на свободе. Я тут возле него, в поселке Балково и не знаю теперь, идти к нему или нет.
Подполковник удивился:
- На свободе, говоришь? Любопытно. Пожалуй, я сам его навещу. Так что возвращайся и жди связи.
- Хорошо, как скажешь. Я девушка дисциплинированная.
- Всегда знал, что ты умница. И молодец, что не злишься, - ответил Рогозин и отключился.
Вика открыла дверцу, поставила на асфальт недопитую бутылку, после чего дверцу захлопнула и поехала в Москву.

******

Компьютерный гений Наум Бирман отличался редким упрямством и фантастической работоспособностью. Помимо мышки и монитора, казалось, ничего его в жизни не занимало. Ему даже не звонили девушки, поскольку одного свидания хватало, чтобы понять - на прекрасный пол у него нет ни времени, ни сил.