Сайт писателя
Андрея Анисимова

Лагутин понял и больше вопросов не задавал. Рогозин пробыл на Петровке до обеда и, откушав с Валерьяном Афанасьевичем в столовой Управления, здание покинул. В своей записной книжке Анатолий Васильевич имел все, зачем пришел к Лагутину. Информация, которую он добыл, ничего нового в себе не несла. Но в ней была ценность особого рода - следствие по делу директоров рынков велось совершенно формально. Следователь Мальцов не искал свидетелей, а просто указал их отсутствие. Если три человека убиты среди бела дня, чтобы никто этого не видел, верилось с трудом. И объяснить данное обстоятельство можно было только двумя причинами - либо их и не искали, либо те испугались давать показания. Рогозин вспомнил своего компьютерного гения, который привел слова Ленина об убийце немецкого посла Мирбаха в Петрограде - «Искать, искать тщательно, но не найти» и решил провести собственное расследование. Обработать все три убийство Анатолий Васильевич не мог - не хватало времени и людских ресурсов. Поэтому остановился на чеченце Арсене Моркуеве. Это было самое перспективное направление, поскольку именно убийство выходца из Чечни повлекло за собой гибель Яши Соломончика. У Рогозина не имелось четкого продуманного плана, и он решил работать на импровизации. Приехал на Кожевенную улицу, оставил машину за квартал от дома убитого и походкой бездельника обошел близлежащие дворы. Затем уселся на скамейку у соседнего от квартиры Моркуевых подъезда. Из дела он знал, что именно здесь произошло убийство. Арсен прогуливал своего кота, и преступник выстрелил ему в спину. Минут через двадцать на скамейку присели две пожилые тетки. Они катили по двору сумки на колесиках, притомились и решили отдохнуть. Беседа старух дала Рогозину возможность вступить в разговор. Тетки обсуждали дороговизну продуктов и подлость властей, заявлявших о замедлении инфляции. И Анатолий Васильевич поспешил заступиться за власть:
- Ты, мамаша, не права. Сахар, может, и подорожал на сорок процентов, зато уголек снизился на семь, и еще что-нибудь. А статистика приводит средние данные.
- А на кой ляд мне уголь?! - Живо откликнулась бабка: - Я печей не топлю, а сахарок каждый день кушаю. Вот и подумай, сынок, что для меня среднестатистическое?
Вторая тетка подругу горячо поддержала:
- Нам на топливо наплевать – батареи греют. А без хлебушка с молочком и яичек не прожить. Да и сахарка тоже.
- Вам не нужен, а деревенским сродственникам? Нельзя же только о себе думать. - Подначивал теток подполковник.
- У меня деревенский деверь в тюрьме сидит. Его за казенный счет греют. А у Прасковьи дочка на Украине. Та вообще, если бы не посылки из Москвы, с голоду бы пухла. А много ли с пенсии пошлешь?
- Так цены везде разные. В магазине дорого - идите на рынок. Сейчас можно выбирать. У вас же рынок недалеко? - Тянул в свою сторону Рогозин.
- С рынка и тащимся. А до дома не дотянули. Ноги уж не те - жаловалась Прасковья.
- А за что деверя посадили?
- Мента ударил, вот и сел. Приехал в город мужик, выпил, а тот ему полез карманы обчищать. Не выдержал, двинул. Скрутили, три года дали. А сами сущие бандиты. Вот на этом месте человека застрелили, кто вы думаете, сами менты.
- Верка, не распускай язык, а то и тебя посадят.
- Я женщин в тюрьму не сажаю. У меня работа другая.
- Какая, если не секрет? - тут же полюбопытствовала Прасковья.
- Смеяться будете.
Вера возмутилась:
- Зачем мы над человеком смеяться будем? Мы что, ведьмы какие? Говори, не бойся.
- Вообще-то я офицер в отставке. Но на пенсию не прожить. Вот стал породистых кошек разводить. Любители за них большие деньги платят. Не верите?
- Отчего же не верить. - Отозвалась Прасковья: - Вот наш чечен такого кота и держал. Кажись, целую тысячу долларов за него отвалил. Да убили сердешного.
- Кота?
- Да нет, чечена, что кота на веревке, как собачку водил.
- Это тот, что вы говорили?
Вера подтвердила:
- Как зайца застрелили поганцы. А должны сами убивец ловить.
- Что же вы своими глазами видели, как милиционер в этого чеченца стрелял?
- Мы не видели, да люди говорят.
- Люди много чего говорят...
- Зря не говорят. Вот дед Матвеич из этого подъезда, тот из окна видел. А он сам охотник, у него глаз зоркий.
- Мало ли чего старику покажется, - дожимал ситуацию Рогозин. Тетки наперебой стали защищать соседа. Особенно усердно заступалась за него Вера:
- Сам ты старик, - огрызнулась она на чужака: - Матвеич по десять километров с ружьем по лесу вышагивает. Молодые не угонятся. А ты - старик...
Анатолий Васильевич решил не доводить дело до скандала и поспешил ретироваться. Усевшись в машину, позвонил Бирману. Через пятнадцать минут компьютерный гений выдал ему имена всех жильцов подъезда. Под описание теток подходил Григорий Матвеевич Корольков. Дед жил один в двухкомнатной квартире на втором этаже. С такой высоты он действительно мог, если стоял у окна, четко наблюдать за преступлением. Корольков имел военное звание майора запаса, и Рогозин решил разговора не откладывать. Просидев минут пятнадцать в машине, в надежде, что бабки уже покатили свои сумки дальше, отправился к старику. Корольков открыл не сразу. Он заметил Рогозина, пока тот сидел на лавке, и долго выпытывал, зачем незваный гость пожаловал.
- Григорий Матвеевич, мне вовсе не обязательно заходить к вам в квартиру, но поговорить надо. Вы же военный, я тоже. - И Рогозин показал свой военный документ в глазок. После этого дверь распахнулась, и его пригласили войти. Поняв, зачем к нему явился подполковник в отставке, Григорий Матвеевич ушел в себя и от разговора ускользал. И только когда Рогозин дал слово офицера, что старика в качестве свидетеля никуда не потянут, рассказал все. Арсена застрелили из милицейской машины. Она долго стояла во дворе, после убийства уехала, а через пять минут вернулась. Те самые милиционеры и «обнаружили» труп чеченца. Номеров машины дед из окна видеть не мог, но заметил вмятину на крыше, прямо над головой водителя. В конце рассказа предупредил - если вызовут, все будет отрицать. Расстались они друзьями. Корольков даже выставил на стол пол-литра первача, но Анатолий Васильевич пить отказался. Ему еще предстояло вернуться на работу и доложить результаты беседы Гусеву. Павлу же он позвонил сразу, как вышел из квартиры старого охотника. Его сотрудникам предстояло срочно выявить милицейские жигули со вмятиной на крыше и выяснить, кто из милиционеров пользовал машину в день расстрела директоров рынка.

*******

Гвоздикова медленно брела босиком по берегу, с босоножками в одной руке и с зонтиком в другой. В пестром сарафане и под цветастым зонтом, она напоминала чеховских героинь дачного разлива. Виллу Хачатурова девушка заприметила давно, но наученная горьким опытом предыдущего расследования, когда ее слежка была замечена, держалась от объекта на почтительном расстоянии. В будний день на берегу водохранилища немноголюдно. Сыщица внимательно оглядела тех, кто был. Толстуха, что разлеглась на одеяле, разложив на них свои необъятные прелести, опасений у Гвоздиковой не вызвала. Мало того, что она явно не отличалась резвостью, так еще и была подслеповата - читала книгу в очках с толстыми стеклами-линзами. Для шпика это уже слишком. Двое парней, что играли в волейбол, поднимая тучи песка, выглядели куда подозрительней. Даже их лица Вике показались чем-то знакомы. Потом она вспомнила, что эти парни еще вчера топтались возле ее бюро, и поняла - это люди Рогозина. Значит, они охраняли ее и здесь. Делали это классно, поскольку никому не могло прийти в голову, что их волнует что-либо, кроме мяча. Помимо «спортсменов», солнечные ванны принимали еще несколько пожилых дам и влюбленная парочка. Голубки откровенно выказывали свои чувства, обнимаясь на резиновом матрасике. Вика никогда не могла понять, что заставляет ее сверстников демонстрировать лирические порывы посторонним. В человеческой жизни не так много интимных моментов, чтобы вываливать их на показ. Да и радости от подобных проявлений страсти весьма сомнительны. Все равно дальше объятий не пойдешь, а для чего себя зря распылять… Правда, такие парочки иногда милуются для отвода глаз, и Вика это учла. Поэтому, устраиваясь на песке, выбрала место, откуда влюбленные ее видеть не могли. Зато трехэтажный домина прокурора, а точнее, верхняя его часть, просматривались отменно. Потому что газон и низ дома скрывала глухая ограда. Она раскрыла журнал с модными нарядами, расположив его так, что ворота и подъезд к дому оставались в поле зрения и, листая страницы, поглядывала на объект.