Сайт писателя
Андрея Анисимова

- Вообще-то он просил об этом не распространяться, и я дал слово.
- Не знаю, в курсе ли ты, но его нет в живых…
- Саши? Он ведь совсем молодой. Ему и сорока не было.
Рогозин кивнул:
- Да, это плохая история. Его убили бандиты.
- У нас на Кавказе?
- Нет, у них в Польше.
Сергей вздохнул и с сожалением заметил:
- Там подонков не найдут…
- Уже нашли, и все понесли наказание. – Заверил Рогозин и вернулся к теме: - Так, о чем он с тобой беседовал?
- Раз его уже нет, могу не скрывать. Беседовали мы о тебе.
- Обо мне? – Несказанно удивился Рогозин: - И что его интересовало в моей персоне?
- Твое здоровье. Его беспокоило, не задело ли ранение каких-нибудь нервных центров. И насколько полным я считаю твое выздоровление.
- Я же потом прошел медкомиссию?
- Не знаю, Толя, но мне показалось, что комиссии он до конца не доверял, поэтому и обратился ко мне, как к хирургу, который тебя резал. Но ты не нервничай, я поклялся, что ты полностью здоров и никаких нервных центров у тебя не задето.
- Спасибо на добром слове.
- Пожалуйста. Потом он расспрашивал про меня. Что я собираюсь делать, оставшись без руки и тому подобное… В общем, проявил к моей судьбе живой интерес. Даже спросил, почему я говорю по-русски без всякого акцента. Но я же пять лет учился в Москве, во Втором Меде, а потом еще аспирантура, плюс два года практики в институте нейрохирургии. Всего прожил девять лет в Москве, а после этого даже собака заговорит без акцента…
- Теперь я догадываюсь, почему мы оба здесь, – Улыбнулся Рогозин. Глаза у Сергея загорелись любопытством:
- Мне расскажи?
- А вот этого я сделать не могу. Дал подписку.
- Я тоже дал. – Признался Чаурия: - Только в ней про Кударина ничего не говорилось. А вот о месте, где буду жить, и о своих будущих пациентах дал слово молчать.
- Это понятно. Скажи, как тебе здешняя тишина после всего, что ты творил в операционной?
- Трудный вопрос… Пока как бы отдыхаю. Но руки нет, а иногда кажется, что держу ею скальпель.
- Знаешь, чем ты меня поразил, там в госпитале?
- Откуда мне знать? Я делал свою работу, и старался делать ее хорошо.
- Меня поразило, что ты по семь часов резал живые ткани, и все это время ни разу не присел.
- Подполковник, это совсем не трудно. Самое тяжелое для хирурга - это сохранять внимание на протяжении всей операции. Ведь никогда не знаешь, что сделал свинец в организме? И не дай Бог отрезать лишнего. Человек удивительная машина, и ничего лишнего в нем нет. А расслабишься, и можешь натворить беды. Вот, что самое трудное в нашей профессии. А ноги дуры – пока нервы жмут, они стоят. Это уже потом чувствуешь, как утомились мышцы. Однажды я простоял за столом двенадцать часов, и меня из операционной вынесли на носилках вслед за больным.
- Представляю, вы, хирурги, не совсем люди. Вы немного Боги – воскрешаете людей. Наверное, трудно возвращаться с небес на грешную землю?
- Мы немножко Боги, если руки не растут из задницы. Плохой терапевт - это неприятность, дрянной хирург - это уже горе. А возвращаться на землю тоже неплохо, если в тебя там не стреляют.
- Спасибо, Сережа, давай за мирную землю. Мне повезло, что попал под нужный скальпель. Теперь я твой должник до конца жизни.
- И тебе спасибо, что не забыл абхазца из Осетии.
Рогозин чокнулся с доктором, и подумал, что должен помочь ему перетащить семью поближе. Как, пока не знал, но сделать это решил непременно.
В одиннадцать появилась строгая Маша Седельникова.
- Мужчины, однажды я вам позволила пьянствовать всю ночь. Но это было в первый и последний раз. На сегодня хватит, марш по своим комнатам.
Полковник Гусев не преувеличивал строгость хозяйки. Режим здесь соблюдали неукоснительно. В семь утра в комнату Рогозина постучали и предложили подниматься. Затем, в течение часа, Чаурия следил за физическими упражнениями выздоравливающего, после чего измерил ему пульс, давление и сделал у себя пометки, насколько можно на следующее утро увеличить нагрузки. В восемь часов Рогозина ждал завтрак. После завтрака он поднялся к себе и уселся за папки Гусева о трех убиенных директорах рынков. Он их изучал уже не первый день.
Сегодня начал с распечатки данных об Арсене Моркуеве. Выходец из Чечни пять лет жил в Москве, приобрел в столице жилье и перевез семью. У вдовы осталось пятеро детей, младшему из которых, за день до гибели отца, исполнилось три года. Убили Арсена выстрелом в спину, с контрольной пулей в голову. Пистолет Макарова лежал рядом с трупом. Типичные признаки заказного убийства. Ни денег, ни документов убийца не тронул. Свидетелей преступления нет. Поиск по горячим следам результатов не дал, хотя патрульная машина оказалась на месте всего через несколько минут. Дежурный по отделу Юго-Москворецкого округа принял сообщение в десять часов шестнадцать минут утра, а патруль прибыл на место преступления уже в десять двадцать две. В махинациях с налогами или в других конфликтах с властями директор рынка замечен не был. Как и в сомнительных связях с лицами, подозреваемыми в терроризме. Судебных тяжб или споров с компаньонами тоже не вел. Общественной деятельностью не увлекался, религиозным фанатиком не слыл, и никаких жалоб на фашиствующих скинхедов от него в милицию не поступало. Убит он был возле собственного дома по адресу - пятая Кожевенная улица, дом девять, во время прогулки с котом, которого водил на поводке, как собачку. Пожалуй, это был единственный штрих в характеристике убитого, отличавший его от большинства сородичей. Кавказцы кошек обычно в городских квартирах не держат. С женой убитый жил дружно, хотя верности ей не хранил, а имел короткие связи на стороне, в основном с работницами своего рынка. Эти связи носили эпизодический характер, и ни одной женщины, желавшей его смерти, следователи не нашли. Словом, ни единой зацепки, чтобы выдвинуть хоть плохонькую версию. Оставались клановые конфликты, которые в среде горцев случаются. Там до сих пор существует кровная месть, и разобраться в этих междоусобных проблемах, пришедших в наши дни из темных глубин прошлого, бледнолицым следакам не под силу. Хотя жена убитого поклялась, что кровных врагов Арсен не имел. Но что может знать женщина о своем муже, если он чеченец? И лишь один момент в распечатке Наума Бирмана Рогозин для себя отметил – за неделю до убийства Арсена на рынке проходила большая проверка силами ОБЭП округа. Но проверяющие нарушений не зафиксировали, а если и нашли чего, то договорились «полюбовно».
Покончив с чеченцем, Рогозин просмотрел и две другие папки. Левана Самсония, грузина по национальности, но родившегося и выросшего в Москве, тоже застрелили у собственного подъезда. И лишь молдаванина Михая Кортню пуля настигла возле работы, когда он шел с рынка к автостоянке. Грузин тоже получил контрольный выстрел в голову, а молдаванина, видно, убийца добить не смог, и тот умер уже в скорой помощи, по дороге в больницу. И у этих двух директоров Анатолий Васильевич отметил недавние ревизии окружного ОБЫП. Хотя ничего странного в этом обстоятельстве не наблюдалось. Похоже, экономический отдел МВД провел комплексные плановые проверки на рынках округа. Анатолий Васильевич вышел на балкон, поглядел на живописные ивы, склоненные над прудом, и пожалел, что не имеет в списке своих знакомых ни одного уголовника. Но вдруг вспомнил о недавнем клиенте Гвоздиковой. Сам подполковник видел этого парня всего раз и не имел оснований надеяться на любезное отношение бандита к своей персоне. Вика - другое дело: парень ее расследованием остался доволен, даже подарил ей пистолет. Молодая сыщица вполне могла бы обратиться к нему за консультацией. И Рогозин позвонил Гвоздиковой. Вика очень обрадовалась:
- Как хорошо, что ты проявился! Дядя Кирилл сказал мне, что ты где-то в санатории. Дал бы адресок, я бы тебя навестила. А то сидишь, как сыч и ни звука.
- Вот этого как раз делать и не надо. Я живу тут инкогнито, узнают, что я военный пенсионер, прогонят. А к тебе у меня просьба…
- Опять познакомить с красивой женщиной?
- Не совсем. У тебя сохранились координаты Вадика? Ну, уголовника, у которого брата на зоне отравили.
- Еще бы! Храню для своего будущего музея. Не каждый день тебе вручают визитку, где под именем и фамилией коротко и ясно обозначена профессия – вор.
- Вот и чудненько. Сейчас я тебе отправлю по электронке письмо. Напишу, что мне от него надо. А ты назначишь ему встречу и об этом спросишь.
- Хорошо, постараюсь. Не факт, что он еще на свободе…
- Будем надеться. И не откладывай надолго, мне это важно.
- Сначала напиши, о чем мне его спрашивать, а потом торопи. А то как в сказке – пойди туда не знаю куда, и далее по тексту.
- Сейчас и напишу.
- Когда я тебя увижу?
- Надеюсь с понедельника приступить к нормальной жизни.
- Только сразу объявись. А то мне банкир дельце наметил, совет нужен.
- Спрашивай?
- По телефону боязно. Он сам со мной на бульваре переговоры вел. Представляешь, эта туша покинула кабинет. Боялся, прослушивают. А я девушка опасливая, и уже ученая. Так что до встречи.