Сайт писателя
Андрея Анисимова

- Сейчас молодые с детьми ездят по всему миру. А потеряешь работу, будешь искать другую. Все мы чем-то рискуем. Если ты женщину любишь, все остальное не имеет значения. Ты-то ее любишь?
- Я уже не знаю.
- А вот с этим разберись. И если поймешь, что твои чувства рассеялись как туман, помоги ей пережить тяжелое время. Помоги деньгами, дружеским участием. Но не бросай человека в беде. Мужики так не поступают.
- Ладно, отец. Я все понял.
- Что ты понял, сынок?
- Что нельзя быть дерьмом.
- Верный вывод.
Они никуда так и не отъезжали. Рогозин проследил, как Костя скрылся в парадных дверях небоскреба, и только после этого включил скорость.
Он рулил по Москве и думал, что взрослые дети нуждаются в родителях иногда больше, чем малыши, поскольку проказы уже другие. И за них в угол не ставят. За них расплачиваются собственной судьбой.

*****

«Викуш, я тут без тебя сохну. Тебя не было уже двадцать семь часов и еще пятнадцать минут. Почему вчера не приехала? Смотри, я выкраду у сестры-хозяйки мешок яда и съем его весь. Нельзя обижать раненых и убогих. Кстати, у меня двухкомнатная квартира. Будем жить в ней. Твой Саня».

«Саша, перестань писать глупости. Вчера я не могла. Ты же сам знаешь, какая у нас работа. Сегодня постараюсь приехать. Это зависит от подполковника Рогозина. И причем тут твоя квартира? Я еще не решила, выйду за тебя или нет. Может, ты все врешь – полы мыть не умеешь, картошку чистить тоже. Сначала я тебя проверю».

«Викуш, клянусь жизнью, врать не умею. Могу почистить целый мешок картошки и отмыть все полы, по которым ступают твои ножки. Я буду все делать и еще всегда тебя охранять. Скорее скажи мне «да». Это будет лучшим моим лекарством. Жду, срывая бинты от нетерпения. Твой Саня».

Вика, наконец, добилась связи с Рогозиным, и он сообщил, что проблема с Вадиком больше не ее проблема. Гвоздикову это вполне устроило, поскольку она вчера пропустила визит в госпиталь, и Зарядин каждые полчаса слал ей жалобные эсэмэски, продолжая шантажировать рецидивами своего ранения. Но делал он это с милым юмором, и юная сыщица после прочтения очередного послания еще полчаса пребывала с улыбкой на устах. А там приходила следующая. Ей повезло, что полковник Гусев сохранил офис сыскного бюро, создав из него нечто вроде филиала главного офиса подразделения. На людях, чтобы не прослыть дурочкой, улыбку пришлось бы гасить, а тут ее никто не видел. Сегодня, вообще, для нее все складывалось на редкость удачно. Утром ей позвонил Наум Бирман и сообщил, что за фотографии с пачками долларов, что она запечатлела на даче прокурора, ей выписана премия. Эксперты ФСБ дали свое заключение. В пакете, что Чуменко передавал прокурору, находилось не меньше трехсот тысяч в заокеанской валюте. Заключение превращало снимок в вещественное доказательство взятки. Затем около полудня из отпуска вернулся дядя Кирилл. Он ездил на своей машине на юг и привез ей три ящика фруктов. Помимо ранних абрикосов, среди даров имелись роскошная черешня, великолепные яблоки и даже початки молодой кукурузы. Дары оказались кстати, поскольку Вика как раз думала, что везти больному. Абрикосы и персики Зарядину есть не разрешали, но груши профессор Красин ему не запрещал. А о кукурузе Вика доктора не спрашивала, поэтому на всякий случай отварила три початка, завернула в полотенце, чтобы не остыли и, уложив в корзину с остальными гостинцами, поехала навещать раненого.
В продолжение удачно проведенного дня до госпиталя добралась без пробок. В отделении ее уже приметили и здоровались, как с давней знакомой. Получив белый халат, Вика сразу к Зарядину не пошла. Она хотела выяснить у профессора, можно ли скормить капитану молодую кукурузу. Красина в кабинете не застала, но сестры предупредили, что он скоро вернется. Вика уселась возле дверей кабинета и, в тот же момент, получила по мобильному очередное послание Саши. Отвечать не стала, поскольку через несколько минут намеревалась предстать перед ним лично. Красин действительно вскоре вернулся:
- Очень хорошо, барышня, что вы зашли, – сообщил он басом и, отперев кабинет, жестом пригласил войти: - Усаживайтесь, милая. Мне надо вам кое-что сказать.
По тону доктора Гвоздикова почувствовала - ее пригласили не для проверки корзины с гостинцами. На дары юга профессор даже не взглянул. Вика уселась в кресло возле письменного стола Красина и терпеливо ждала, пока он рылся в ящике. Наконец профессор нашел, что искал. Это был лист бумаги с логотипом госпиталя. Вика заметила - верхнюю половину листа занимал текст, нижнюю печати и подписи.
- Не знаю, барышня, являетесь ли вы только коллегой капитана. При вашем появлении он столь активно проявляет оптимизм, что я смею предположить между вами нечто большее. А поскольку вы сотрудница полковника Гусева, я имею право сообщить вам эту грустную новость. Прочтите сами. – И профессор подал ей лист.
Вика пробежала глазами содержание и поняла, что это приговор Саше.
- Да, милая, жить он будет долго, но работать там, где работает, уже не сможет никогда. Ранение вызвало хронический панкреатит, и ему всю жизнь предстоит с ним бороться. Это не страшно для учителя или врача, но на его профессии диагноз ставит крест. Мне бы хотелось, чтобы об этом ему сказали вы. Из ваших уст капитан легче примет неприятную новость, чем от меня, который официальным басом зачитает эту бумагу. Вы меня поняли?
- Да, – почти шепотом ответила Вика.
- Тогда идите к нему.
Гвоздикова встала и вышла из кабинета. Красин нагнал ее возле палаты:
- Вы забыли корзину с гостинцами. Кстати, кукуруза ему не противопоказана.
Вика взяла корзину и постучала в дверь. Зарядин отворил ее тут же, словно стоял на пороге. Глаза его засветились от радости. Вика заставила себя улыбнуться:
- Тебе уже разрешили ходить?
- Да. Утром меня смотрели чуть ли не все светила Бурденко. Устроили целый консилиум.
Вика поняла, что профессор дал ей прочесть результат этого консилиума:
- Если ты уже ходишь, давай выйдем в сад. Там тепло, а мне надо тебе кое-что сказать.
- Сказать, что ты согласна стать моей женой? – С дрожью в голосе спросил Зарядин.
- Да, я согласна стать твоей женой, – серьезно ответила Вика.
- Ура! Это самый счастливый день в моей жизни.
- Погоди, это еще не все. У меня для тебя две новости, одна, вижу, тебе уже понравилась, приготовься переварить другую.
- Ты о чем? – Насторожился Зарядин.
- Прогуляемся, узнаешь. Ты халат накинь, а то еще продует.
- Меня? – Возмутился капитан: - Да я всю зиму в прорубь ныряю! Да я здоров, как бык!
- Вот о твоем здоровье мы и поговорим, – ответила девушка, сама набросила на плечи капитана халат, взяла его под руку и повела в сад госпиталя. Она не собиралась столь быстро решаться на брак с этим славным парнем. Решение возникло мгновенно после разговора с профессором. Теперь она уже знала твердо – Александр Зарядин ее муж на всю жизнь.

******

Сосновский посещением полковника Чуменко, хоть вида и не выказал, остался раздосадованным. Он ожидал найти в лице Богдана Даниловича союзника против Катерины, а получил отказ и насмешки. Почему Чуменко не пошел на контакт, Андрей догадывался. Он предложил полковнику слишком сомнительное вознаграждение. Фирма Штромова, уже без товара, да еще при долгах, такого матерого волка, как Богдан Данилович, соблазнить не могла. А большего Сосновский предложить не мог. Отправляясь к Чуменко, адвокат этот момент учитывал. Надеялся на другое - зацепить Богдана Даниловича своим знанием его незаконной деятельности.
А полковник не испугался. Для него Сосновский не тот противник, которого надо опасаться – слишком слабая фигура. Но попытка, как говорится, не пытка. На другой день после посещения Южно-москворецкого ОБЭП Андрей проснулся рано. Принял душ, тщательно побрился, не торопясь выпил кофе и к десяти утра уже подъезжал к офису Руслана Самадаева. Тот уже сидел в кабинете и при появлении своего нового сотрудника не выразил ни удивления, ни восторга, но на кресло, рядом со своим столом, указал:
- Приехал, и молодец. Я тебя специально не трогал. Не приезжал, значит, не мог.
- Руслан, ты мне выдал аванс, а деньги я привык отрабатывать.
- Твоя привычка мне нравится. Но пока у меня дел для юриста твоего класса нет. Анвар с текучкой справляется. Поэтому живи спокойно, придет время, найдется дело и для тебя.
Сосновский уходить не спешил:
- Послушай, Руслан, я же понимаю, зачем ты меня взял на работу. Зачем темнить?
- Любопытно послушать, – улыбнулся чеченец.
- Штромов остался тебе должен три миллиона. Лучше меня его дел никто не знает. Ты меня нанял, чтобы с моей помощью вернуть свои деньги. Или я не прав?
Улыбка на лице Руслана погасла и глаза стали колючими:
- Ты очень проницательный человек, Сосновский. Не стану наводить тень на плетень. Так, кажется, звучит русская поговорка? Мне терять такие бабки нельзя. Это не штука баксов и даже не сотня штук, это три лимона. Я их заработал не так легко.
- Я это понимаю, и дав согласие на тебя работать, сразу сообразил, что от меня надо. Вот и пришел об этом поговорить.
Руслан вызвал секретаршу, приказал никого в кабинет не пускать, и обратился к Сосновскому:
- Внимательно тебя слушаю, дорогой.
Андрей вернул на стол рекламный проспект, который разглядывал во время вынужденной паузы, и посмотрел Расулу в глаза.
- Ты в курсе, что у вдовы осталась квартира на полтора лимона, но понимаешь, что таких денег она за нее сейчас не получит. А что будет дальше с ценами на жилье, ведает один Господь.
- Естественно, я это знаю, потому и не спешу.
- Но ты не знаешь, что Штромов перевел на жену в Германию триста тысяч евро.
- Очень интересная информация. Считай, ты уже оправдал свой аванс.