Сайт писателя
Андрея Анисимова

- Так точно, товарищ подполковник. Их достали у него из кармана, в присутствии понятых. – И боец протянул Рябинину удостоверение задержанного.
Павел раскрыл корочку, прочитал:
- Инспектор ОБЭП округа, Прудиков Григорий Иванович, – и приказал тому подняться.
- Зачем вы, Гражданин Прудиков, внесли эти бланки на территорию склада?
- Товарищ подполковник, они у меня оказались случайно. Мамой клянусь.
- Не завидую я вашей маме, – усмехнулся Рябинин и кивнул бойцам: - пакуйте его.
Инспектора увели. Павел обошел склад, приказал своим людям поднять с пола омоновцев, но из ангара не выпускать до специального распоряжения. После этого вышел во двор и направился к воротам. Туда уже двигалась колонна из десяти фур, с иномаркой полковника Чуменко во главе. Как только Богдан Данилович въехал на территорию склада, к его машине подбежали парни Рябинина, выволокли начальника окружного ОБЭП из салона и уложили на асфальт. Богдан Данилович рассвирепел, пытался вырваться и грязно ругался. Следователь ФСБ Катомин подвел к поверженному двух работников склада, бухгалтера Тимофееву и товароведа Птичкина. Не обращая внимания на крики и ругань, полковника обыскали. В его бумажнике лежало сложенное вчетверо постановление окружного прокурора на конфискацию товара. Чуменко подняли на ноги, и следователь обратился к понятым:
- Товарищи, из портмоне полковника на ваших глазах извлечен серьезный документ с подписью окружного прокурора. Это постановление на конфискацию всего товара, хранящегося на складе. Основанием для акта конфискации прокурор указывает найденные на складе бланки торговой компании с Черкизовского рынка, которая уличена в контрабанде и находится под следствием. Эти бланки, опять же на ваших глазах, изъяты у инспектора ОБЭП, гражданина Прудикова. Изъяты из его кармана, еще до начала обыска. И вы должны это подтвердить.
Понятые подписали бумагу, следователь их отпустил и обратился к полковнику:
- Гражданин Чуменко, вы арестованы по обвинению в рейдерском захвате товаров на складе Симоняна, а так же за попытку незаконно конфисковать товар на складе господина Иргашева. Помимо того, вы обвиняетесь в серии заказных убийств, заказчиком которых и были.
Лицо Богдана Даниловича покрылось красными пятнами. Брызгая слюной от ярости, он закричал на следователя:
– Ты за это поплатишься, гнида! У меня документ, подписанный прокурором округа. Это я тебя прикажу арестовать! – И если бы бойцы Рябинина не держали полковника в своих железных объятьях, он бы набросился на Катомина с кулаками.
Но следователь оставался спокоен:
- Вы напрасно возмущаетесь, гражданин Чуменко. Бывший прокурор Хачатуров за свое преступление ответит. А вам придется отвечать за свои.

К двенадцати часам на складе Иргашева, если не считать разбитого стекла в дверях его кабинета, ничего не напоминало о бурных событиях утра. На прощание Рябинин еще раз поблагодарил узбека за помощь в проведении операции и за личное мужество. Хозяину склада разрешили покидать кабинет и звонить, куда он пожелает. Но Шухрат Манапович никуда звонить не стал, и выходить из кабинета тоже. Он вызвал к себе плотника Гафура, что работал с ним еще в Ташкенте, и попросил вставить в дверь новое стекло.

******

Анатолий Васильевич руководил операцией из кабинета. Бирман подключал его поочередно то к складу Иргашева, то к квартире прокурора Хачатурова, где шел обыск, то к офису родственницы Чуменко, через которую полковник ОБЭП реализовывал награбленный товар. Там шла выемка документов. Хозяйку подставной фирмы они с Гусевым решили под стражу не брать, оставив до суда под подпиской о невыезде. Сам Дмитрий Николаевич тоже весь рабочий день не покидал свой кабинет. В шестнадцать тридцать заглянул к ним:
- Ну что, господа-коллеги, кажется, все птички по клеткам и можно трубить отбой. – Полковник не скрывал своего удовлетворения.
Анатолий Васильевич наоборот, был удручен и задумчив. Ему хотелось отмыться от чего-то грязного и неприятного, словно он нечаянно ступил в дерьмо. Бирман не обманул и выдал Рогозину на своем мониторе искаженное злобой лицо полковника ОБЭП. Показал он и картинку из квартиры прокурора Хачатурова, где краны состояли из чистого золота высочайшей пробы. Да и самого прокурора, который сидел в кресле своей роскошной квартиры и прятал лицо от камеры. Один следователь прокуратуры Низенков вел себя при задержании достойно, и его эмоций никто не увидел. Но все они не стоили душевных порывов, и Анатолий Васильевич до поры не мог понять радости полковника, пока тот не пригласил его к себе в кабинет.
- Садись, Толя. Ты не представляешь, какой камень упал с моей души. Ты думаешь, я за себя радуюсь! Нет, милый, я радуюсь за нас всех - и тебя, в первую очередь. Эту операцию держал под контролем президент. Завтра меня везут в его загородную резиденцию для отчета. Он очень близко к сердцу принимает нашу работу. Ведь это он объявил войну коррупции, и ждет от нас решительных действий. Когда ты выказал желание тянуть с арестом Чуменко, хотя основания брать его были, я упрашивал руководство дать тебе возможность довести операцию до конца, и поручился за ее успешный исход. Теперь ты понимаешь, в каком напряжении я жил последние дни. Это мне уже не по возрасту.
- И еще отпустили меня в Германию?!
- Как я мог тебя не отпустить?! Ты хоть Штромову видел?
- Я не стал с ней встречаться.
- Она не захотела?
- Скорее, я уклонился…
- Потеряешь хорошую женщину…
- Она возвращается в Москву.
- Когда?
- Завтра.
- И ты ее встретишь?
- У меня ключи от ее квартиры…
- Да ты просто Синяя борода. Ну, что же, мужик в твоем возрасте один в поле не воин. Поздравляю.
- Спасибо.
- У меня к тебе предложение.
- Слушаю вас, Дмитрий Николаевич.
- Давай пообедаем у меня дома в воскресенье. Поскольку в субботу меня повезут в резиденцию, думаю, нам будет, о чем поговорить.
- Спасибо, Дмитрий Николаевич, но мне бы не хотелось в первый день приезда оставлять Катерину одну.
- Я и приглашаю вас вместе. Гусев хоть и старик, но общество красивой молодой дамы ему вовсе не в тягость.
- А как же наша конспирация?
- Не говори ей, кто я. Мало ли у тебя друзей.
Она же еще слабо знакома с твоим окружением. Представишь меня твоим старым приятелем. Вот и все. А поговорить наедине мы возможность найдем.
- Тогда я с удовольствием.
- Вот и прекрасно. Давай, ну скажем, в два часа? Вас обоих устроит?
- Договорились.
- И не распространяйся об этом в подразделении. О моем визите к президенту им знать не надо.
- Товарищ полковник, обижаете…
- Не красна девица, переживешь… – Гусев хотел еще что-то добавить, но на его столе зазвонил телефон. Полковник поднял трубку: - Слушаю. Конечно, можешь. Операция закончена и они нам больше не нужны. Когда? Примерно в десять тридцать. Хорошо, Валериан, он как раз рядом. Я ему скажу. – И закончив короткий разговор, пристально посмотрел в глаза Рогозину: – Звонил Лагутин. Ты ему срочно нужен, и он зол, как сто чертей. Катись на Петровку и разбирайся с ним сам.
- А в чем дело?
- Он тебе все скажет, можешь не сомневаться.
Рогозин посмотрел на часы. Стрелки показывали десять минут пятого. Он вернулся в свой кабинет, пожал руку компьютерному гению и вышел на улицу. В это время суток ездить по Москве врагу не пожелаешь. Но подполковник чувствовал себя выжатым и сел в машину. Не успел тронуть с места, зазвонил мобильный.
- Отец, они такие классные! Ты даже себе не представляешь.
- Ты о ком, сынок? – В голове Анатолия Васильевича ничего, кроме мыслей о завершенной операции, не осталось. И звонок сына как бы возвращал его к нормальной жизни. Но это возвращение давалось ему трудно.
- Отец, ну я же тебе говорил, что у Гали трое. Так я сейчас в Воронеже, и они все со мной. Мы уже подружились. Так что ты у меня теперь дедушка. Гордись - сразу три внука!
Анатолий Васильевич тут же вспомнил свой последний разговор с сыном:
- Я так понимаю, ты принял решение?
- Да, отец. Мы с Галей поженимся. А дети у нее классные.
- Не у нее, а у вас. – Поправил чадо папаша: - Ну, что же, я тебя от всей души поздравляю. Мне кажется, решение ты принял верное.
- Спасибо, отец. В понедельник мы все вместе вернемся в Москву. Мы решили жить у бабушки. Она согласна и очень рада. А когда приедем, я вас с Галей познакомлю.
- Надеюсь. Она же станет мне дочерью.
Поговорив с сыном, Анатолий Васильевич еще посидел в машине, переваривая новость. А по дороге пытался представить себя в роли дедушки, но ничего из этого не получилось. Зато не заметил, как подкатил к Управлению.
Пропуск ему был заказан. Анатолий Васильевич поднялся на второй этаж и постучал в кабинет. Завидев Рогозина, Валериан Афанасьевич чуть ли не заорал:
- Ты хоть представляешь, как меня подставил?!
- Я вас?! Каким образом?
- Ты уже забыл! А вот мне забыть не давали.
- Объясните, пожалуйста, в чем я провинился?
- Он еще спрашивает?! Я по его просьбе держу в нашем СИЗО тридцать уголовных авторитетов, а он даже не соблаговолил мне сообщить, что нужды в этом больше нет!
- Я вас просил придержать их до пятницы. Сегодня пятница, и вы можете делать с ними, что вам заблагорассудится.
Лагутин низко, по шутовски, поклонился: