Сайт писателя
Андрея Анисимова

Королевская академия художеств прислала за именитым гостем автомобиль и секретаря академии Макса Корна с супругой, но Стерн дождался, когда с яхты снимут его лимузин, и только после этого сошел на берег.
Алису Николасвну так завалили цветами, что Шамиль с трудом вместил их в машину. Ехали медленно. Немалая часть из тех, кто прибыл в порт на такси и извозчиках, сопровождала путешественников до отеля. Этот импровизированный кортеж не поднял настроение Стерна. Горечь от разочарования встречей не проходила.
Супруга Макса Корна Берта Корн любезно предложила показать детям город и увела мальчиков за собой. Сам представитель шведской академии художеств рассказал Стернам историю отеля «Адмирал Нельсон», проводил чету до номера и, пожелав им приятного отдыха, удалился. Официальная часть визита Стернов начиналась в час дня на вернисаже. Затем предстоял торжественный обед в городской ратуше, после чего балет в Королевском театре и ужин в их отеле.
— Вот ты и дождался признания, мой дорогой друг, — улыбнулась Алиса Николасвна, выйдя из ванной.
Стерн уже принял ванну и облачился в бархатный халат. Он сидел в мягком обитом шелком кресле и мрачно смотрел на черепичные крыши шведской столицы.
— Нечего сказать — признание! Жалкие пятьдесят встречающих и единственный официальный представитель Макс Корн. Это позор, а не признание. — Стерн мечтал о толпах поклонников и продолжал злиться.
— А вы хотели бы видеть у трапа всех жителей страны плюс королевскую чету?
— съязвила Алиса Николасвна.
— Да, и чету тоже, — на полном серьезе подтвердил Святослав Альфредович. — Пойми, дело не в моих амбициях. Чтобы простые смертные внимали Учению, они должны видеть интерес и почтение ко мне со стороны сильных мира сего. Так устроен человек. Ему нужна реакция его кумиров.
Алиса Николасвна покачала головой и уселась перед зеркалом.
— Ты, мой друг, как всегда прав. Но наберись терпения. И так за три месяца о тебе узнал весь мир, — попыталась она успокоить супруга.
Стерн хотел что‑то ответить, но в этот момент к ним постучали.
— Кто там? — недовольно спросил он.
Вместо ответа дверь тихо открылась, и в нее осторожно проник человек в долгополом пальто, шляпе и с чемоданом в руке.
— Кто вы и что вам нужно? — Святослав Альфредович в негодовании вскочил с кресла.
— Не надо волноваться. Вы меня знаете, — тихо ответил посетитель.
Стерн пригляделся. Зрительная память у него была профессиональная, и вошедшего он узнал. Перед ним стоял Вацлав Боровский. Святослав Альфредович пришел в ярость. Однажды он уже выставил этого типа за дверь. Но теперь, пользуясь золотом Кремля, показать Вацлаву на порог права не имел.
— Что вам угодно, господин Боровский? Мы отдыхаем и сейчас принять вас не можем.
— Во‑первых, не господин, а товарищ. Во‑вторых, я отниму у вас всего две минуты. — Боровский огляделся и перешел на шепот:
— Слушайте меня внимательно.
В этом чемодане вещи и парик. Сейчас вы быстро переоденетесь, выйдите из отеля и пешком, тут недалеко, проследуете в наше посольство. В парадную дверь не входите. Обойдите здание вокруг и зайдите в него с переулка. Там есть служебный вход. Постарайтесь не тянуть за собой хвоста. Королевская контрразведка вполне может вами интересоваться.
— У меня открытие выставки, неприлично опаздывать, — растерялся Стерн.
Алиса Николасвна встала от туалетного столика и подошла к мужу:
— Милый, до открытия выставки еще полтора часа, господин, то есть товарищ Боровский сказал, что посольство недалеко. Ты прекрасно все успеешь.
— Не выходя из Гамластана, это райончик в самом центре, где мы сейчас и находимся, пересечете Королевскую улицу, она упирается в железнодорожный вокзал, за Королевским дворцом свернете направо, через пять минут увидите красный флаг, и вы у цели. Вот вам на всякий случай план. По нему вы доберетесь до места, ни к кому не обращаясь с вопросами, — Боровский протянул Стерну листок и покинул номер так же осторожно, как и вошел в него.
Святослав Альфредович нерешительно взял чемодан и взглянул на жену. Алиса Николасвна ободряюще кивнула. В чемодане оказалась спецовка рабочего водопроводной компании, башмаки, подбитые гвоздями, трос для прочистки труб и темный парик. Стерн двумя пальцами брезгливо извлек одежду и повертел ее перед супругой.
— Тебе помочь, мой друг, или сам справишься? — улыбнулась Алиса Николасвна.
— Почему я должен маскироваться, словно террорист какой‑то? — проворчал Стерн, облачаясь в спецовку и обувая грубые башмаки. В этом костюме и парике признать его превосходительство, бывшего статского советника Святослава Альфредовича Стерна было невозможно.
Алиса Николасвна выразила восхищение:
— Встретив такого субъекта на улице, никогда в нем тебя не признала бы.
— Дай Бог, — проворчал мистик и направился к двери.
— Мой друг, ты забыл инструмент, — напомнила мадам Стерн.
Святослав Альфредович вернулся, с омерзением взял в правую руку свернутый трос и вышел из номера. Ковровые дорожки, золоченая бронза перил и мрамор лестниц в новом обличий воспринимались совсем не так. Стерну было неловко топтать грубыми башмаками ковры и сияющий лак паркета. Походка его изменилась.
От уверенной поступи наставника человечества не осталось и следа. Стерну сделалось страшно. Казалось, что сейчас его обязательно узнают и арестуют. Но на работника водопроводной компании никто и не думал обращать внимание. Наоборот, его сторонились. Шикарный господин с дамой и двумя разодетыми малышками, шедший навстречу, остановил все семейство и пропустил «работягу». Святославу Альфредовичу так дорогу никогда не уступали. Господин, видимо, испугался, что дети могут замарать об него свои яркие костюмчики.
Лестницы и вестибюли отеля «Адмирал Нельсон» показались конспиратору бесконечными. Очутившись на улице, он с облегчением вздохнул. Сверяя свой путь с планом, выданным ему Воровским, Стерн через пятнадцать минут добрался до служебного входа посольства Советской России. Как только он шагнул на ступеньку, дверь перед ним раскрылась и крепкий молодой человек взял его за локоть.
— Я вас провожу, — сказал он и повел Стерна по длинному темному коридору.
Они несколько раз сворачивали, спускались по лестнице, вновь поднимались, пока не дошли до внушительных дубовых дверей. Проводник открыл одну створку и слегка подтолкнул посетителя. Святослав Альфредович оказался в сумрачном помещении с двумя окошками, смахивающими на бойницы, и сводчатый потолком. Темный овальный стол с готическими стульями и такой же темный шкаф составляли его меблировку.
За столом сидели двое мужчин. Их лиц Стерн разглядеть не мог.
— Приятно видеть товарища Стерна в костюме пролетариата, — усмехнулся тот, что сидел ближе.
— Присаживайтесь, Святослав Альфредович. В ногах правды нет, — добавил второй, и его голос Стерн узнал:
— Это вы, Серафим Маркович?
— Я собственной персоной. А рядом со мной Яков Михайлович Блюмкин.
Человек, начавший мировую войну. Это он выбил из Совнаркома деньги на все, что вы теперь имеете, — ответил Шульц.
Блюмкин не вставая протянул Стерну волосатую руку.
— Прочитал вашу книжицу. Бред. Но если вложить в этот бред десяток миллионов американских долларов, он превратится в новую религию.
Стерн обиженно засопел.
— Не обращайте внимания. Яков Михайлович резковат, но человеку, застрелившему Мирбаха, это можно простить. Способности Блюмкина вы еще будете иметь возможность оценить, — постарался смягчить слова коллеги Шульц.
— Хватит разводить антимонии, давайте к делу. Ведь Гуру торопится, — прервал Блюмкин Шульца и повернулся к Святославу Альфредовичу:
— Мы истратили на тебя, Стерн, кучу денег, и предстоит истратить еще больше. Пока юридически наши отношения никак не закреплены. Тебе придется подписать нужные бумаги и дать нам расписки. Как юристу по образованию, тебе это должно быть понятно. Ты теперь агент ОГПУ по кличке Гуру.
— Простите, но так мы не договаривались. — Святослав Альфредович покраснел, и голос его задрожал.
— Не нравится слово «агент»? — усмехнулся Блюмкин. — Я привык называть вещи своими именами. Ты агент, и мы вкладываем в тебя большие деньги. Об этом кроме нас троих — Феликса Эдмундовича, Ленина и Троцкого — никто не знает и знать не должен. Так что перед обществом ты великий учитель и, как говаривали в Одессе, чист, словно моча младенца. А нам за деньги, политые кровью рабочих и крестьян, придется отчитаться.
Шульц при этих словах Блюмкина улыбки сдержать не смог.
О происхождении средств на кампанию Стерна‑Гуру он хорошо знал. Они поступали из подвалов Лубянки и были политы совсем не пролетарской кровью.
— Господин Шульц при нашей первой встрече не говорил, что я должен стать… — Стерн замолчал, подбирая слово. — Господин Шульц не говорил, что я должен стать… филером.
— Во‑первых, не господин, а товарищ. А во‑вторых, на филера ты не тянешь.
Это профессия требует незаметности и скромности. А тебя видно за километр, и тщеславие у тебя, как у индюка. Ты же хочешь, чтобы тебе лизали пятки? Мы не против, будут лизать, но за денежки нашей конторы. А раз так, изволь оформить отношения с нами по протоколу.
— Зачем ты, Яша, так откровенно? поморщился Шульц. — Товарищ Стерн человек неглупый, сам поймет. Не надо его обижать. Нам вместе работать.
— Если в ОГПУ хотят обидеть, то ставят к стенке, а не тратят миллионы долларов на популярность данной персоны. — Блюмкин помолчал и, зыркнув на Стерна исподлобья, зловеще добавил:
— Яхты в море иногда тоже тонут.