Сайт писателя
Андрея Анисимова

Потревоженные лягушки, занятые весенней любовью, попрыгали в арык. Кожа Фатимы покраснела и покрылась цыпками. Она, постукивая зубами, сняла и выжала купальник, затем, шлепая босыми ступнями по мягкой глине, побегала по берегу и улеглась на теплый ковер прошлогодней осоки. Погрелась на солнце, разглядывая первые мелкие синие цветочки. Обсохнув, натянула на голое тело платье. Одевшись, вернулась к шоссе, по пути изучая следы машин на проселке. Четкие отпечатки протектора сохранились с выходных, когда рыбаки любители приезжали ловить сазанят.
Закончив исследования, Фатима убрала купальник в пакет, выбралась на шоссе и, надев темные очки, пошла направо. Там через километр должен быть маленький аул и остановка автобуса. В запасе оставался целый час, можно не торопиться. Покусывая соломинку и поглядывая по сторонам, она пыталась угадать, что сейчас происходит в милиции. Наверное, уже привезли плов. Все городское начальство притащилось… На халяву пожрать они мастера. А папанька небось слезу пустил, послушав, как его нахваливают. «Твари», — зеленые глаза девушки сузились.
Вдали показалась остановка. Несколько тутовых деревьев прятали в своей тени рыжую коровенку с телком. Корова стояла и, хвостом отмахивая мух, пилила мягкими губами жвачку. Фатима пошла к дереву, присела под корову и, взяв в рот коровий сосок, потянула. Молоко было теплое и пахло жженой травой.
Злость, вызванная воспоминаниями, растворилась в этом природном напитке. Фатима протерла очки и улыбнулась. Потрепав корову по шее, она устроилась рядом в тени.
Автобус опоздал минут на десять. Пришел почти пустой. Старый, темный от солнца, морщинистый мужчина дымил сигаретой на заднем сиденье. Две узбечки с мешком риса и живыми курами дремали спереди. В кабине водителя над приборами крутила животом на цветной журнальной вырезке индийская танцовщица. По радио заунывно тянули народную мелодию. В конце дня в город мало кто едет, наоборот, из города будет давка. Фатима это обстоятельство учла в своем плане…
На площади вышли все. Фатима одна доехала до микрорайона. Поднялась по лестнице, достала ключи и по очереди отомкнула два замка стальной двери. Дверь она поставила после того, как Вахид, уже переехавший в новый дом, ввалился в квартиру и стал тискать ее, спящую. Тогда она ударила его маленькой женской гантелькой и, пришибленного, вытащила на площадку.
Достав из холодильника бутылку виски, девушка плеснула себе четверть стакана, залпом выпила, скинула платье и голая уселась в кресло. Часы показывали начало десятого. До двенадцати будут пускать слюни, потом полчаса прощаться. Позвонит около часа: Фатима была уверена, что Вахид позвонит. Он всегда звонит ночью после гулянки и нудит про свою любовь.
А сегодня, перед отъездом на столичное повышение, позвонит обязательно. Станет уговаривать ехать с ним. Как он хлюпал носом, упрашивая переехать, когда достроил новый дом.
Фатима встала, вынула из шкафа джинсы, черную рубашку. Порывшись в ящике комода, извлекла белье. Разложила все это на кровати. В ванной развесила мокрый купальник.
В нише туалета нащупала плоскую коробку.
Раскрыла и, развернув драные колготки, осмотрела маленький черный пистолетик зажигалку. Коробку спрятала обратно, а пистолетик принесла в спальню и сунула под подушку.
Завалилась на кровать и закрыла глаза.
Заснуть не могла. Как разговаривать? Надо, чтобы он прихватил денег. В новом доме Фатима ни разу не была. Где он там прячет деньги? Хитрый мент… Может так затырить, что и, сломав дом, не найдешь. В дом сразу не наведаешься. Фатима специально не хотела думать, что станет делать потом. Она была суеверна. Боялась сглазить.
Время тянулось медленно, напряжение росло. Как ни храбрилась Фатима, убивать ей раньше никого не приходилось… Как убивали, видела. Но одно дело смотреть, другое — самой. Одно она знала точно: в этом городе ей не жить. В одиннадцать часов оделась, выпила еще четверть стакана виски, села возле телефона и неожиданно заснула.
Звонок раздался в полпервого ночи. Фатима вздрогнула, помотала головой и сняла трубку.
— Мне надо с тобой поговорить, — дрожащим голосом сообщил Вахид.
— Говори, — ответила Фатима по русски, выдержав предварительно долгую паузу.
— Не могу по телефону. — Вахид тоже перешел на русский.
— Мне нужны деньги. Найдешь пять тысяч, можешь приехать.
— Пять тысяч? — переспросили в трубке.
— Пять тысяч долларов, — уточнила Фатима, дала отбой и побежала в ванную, Быстро ополоснула лицо. Вода текла ржавая и теплая. Но ждать, когда ржавчина закончится, не стала. В маленькую женскую сумочку Фатима запихнула пистолетик баллончик. Сумочку повесила на плечо, поглядела на себя в зеркало, три раза плюнула и вышла из квартиры, заперев стальную дверь на два замка. Спустившись вниз, огляделась. Фонари, как всегда, не горели. Где то трещал мопед. Фатима скрылась в кустах акаций, напугав черного тощего кота.
В виске тоненько бился пульс, голова работала четко. От недавнего сна мути не осталось Она надеялась, что Вахид приедет на старом «жигуленке». Его цвета белой ночи «БМВ» в микрорайоне знали Свои прошлые безрезультатные наезды к дочери Вахид совершал именно на «жигуленке». Фатима прислонилась к стволу и вздрогнула. Из кроны с криком вылетела спавшая птица. Снова потянулись минуты. Наконец со стороны улицы послышался шум мотора. Машина свернула в микрорайон и быстро приближалась. "Слава богу, на «жигуленке», — подумала Фатима. Свет фар осветил двор.
Вахид к подъезду не подкатил, остановился в начале дома. Вышел и быстрыми, не очень трезвыми шагами направился к парадному.
Поднявшись на второй этаж, коротко позвонил в стальную дверь своей бывшей квартиры. Тишина. Позвонил еще раз подольше. Опять никакого движения. Тогда он надавил на кнопку и так стоял. Отчаявшись звонить, ударил в дверь кулаком. Потом еще. На глазах выступили слезы обиды. Он стучал в дверь руками и ногами. Напротив в квартире послышались голоса и шаркающие шаги. Вахид стукнул в последний раз и побежал вниз. По пути к машине заглянул в окна. Света у Фатимы не было. Вахид плюхнулся на сиденье и сидел не двигаясь, опустив голову на руль. Вдруг почувствовал у виска тяжелый, металлический холод.
— Заводи, — услышал он сдавленный шепот, но голос узнал.
— Зачем ты, девочка?.. — начал было Вахид, но, услышав щелчок предохранителя, замолчал и включил зажигание.
— Куда ехать?
— Прямо, — ответила Фатима, не убирая пистолет от виска. Проехали микрорайон. — Теперь направо, — услышал он шепот дочери.
Проехали хлопкозавод. — Налево, — миновали складские дворы с ржавой, брошенной техникой. — Еще раз налево, — приказал голос.
Выехали на Ферганское шоссе. Глубоко в подсознательной памяти Вахид знал, что когда то Он ехал тем же маршрутом. Он хотел спросить, куда дальше, но, получив толчок дулом пистолета, придавил педаль. Минут пятнадцать двигались молча. — Теперь не гони. — Вахид притормозил. — Поворачивай направо. — Он свернул и вдруг понял, куда они едут. Руки стали мокрыми. Холодные струйки пота потекли по спине. Здесь пятнадцать лет назад он закопал тело Райхон.
— Стоп. Перелезай на пассажирское сиденье. — Фатима ни на секунду не опускала свой пистолетик. Вахид подчинился, — Где лежит мать? — прошипела Фатима прямо в ухо.
— Не помню, столько лет прошло, — глухо ответил Вахид. — Твоя мать была шлюха. Я ни о чем не жалею.
— Кто мой отец? — крикнула Фатима.
— Я думал, что Петька Ерожин… Но ты на него не похожа и сроки не совпадают.
— Почему?
— Он белобрысый, как хлопок, а ты рыжая.
— Где он живет?
— Мы с ним учились на курсах в Калинине. Откуда он приехал — не помню. На курсы собирали из разных городов…
— Первую жену ты тоже убил?
— Ты спятила? — ответил Вахид, сжав зубы.
— Почему спятила? Убил вторую, почему не мог первую?
— Она сама удрала. Я тут ни при чем, — ответил Вахид безразличным голосом. — Работала акушеркой в роддоме. Вдруг удрала. Мы тогда с Кадыровым всех опросили.
— Она принимала мои роды? — заинтересовалась Фатима.
— Отказалась…
— Почему?
— Боялась, если что не так, подумают на нее…
— Что подумают?
— Подумают, что она нарочно бывшему мужу вредит, — ответил Вахид и, заметив, что разговор начинает девушку увлекать, приготовился к атаке.
— Как звали твою бывшую жену и откуда она родом?
— Привез из Калинина. До замужества звали Шурой Ильиной. — Вахид сказал это как можно безразличнее. Сообразив, что момент настал, рванул пистолет из руки дочери. Фатима вскрикнула и отпрянула назад.
— Теперь я у тебя кое что попрошу, — сказал Вахид, играя пистолетом.
— Что ты попросишь? — прошептала Фатима испуганно.
— Раздевайся, девочка. Я так давно ждал этой минуты. Сейчас мы займемся любовью, а потом поглядим.. — Вахид довольно улыбнулся. Тут ему никто не помешает добиться своего.
— А потом ты меня пристрелишь или задушишь, как мать? — бросила Фатима.
— Поглядим по твоему поведению… Теперь скажи, как ты догадалась про это место?
— Семь лет назад я тут нашла мамину брошку. Помнишь, как ты взбесился, увидев ее?
Я не такая дура. И трахать я себя не дам. Раскатал губу, старый кобель. Ты мразь и подонок.
— Я тебя вырастил, выкормил, а ты?! — Глаза Вахида стали наливаться кровью.
— Ты меня вырастил?! Если бы не тетушка Фарида, я бы давно сдохла с голоду. Ты не приходил домой неделями. Я болталась, как бродячая собака, по всему городу! Воровала лепешки, чтобы не околеть. — Голос Фатимы звенел, как натянутая струна.
— Да если бы не я, ты бы давно гнила в колонии! Воровка. Сколько раз я вытаскивал тебя? — Вахид закипал все больше.
— Ты меня вытаскивал? А куда тебе деваться? Разве можно признать, что твоя дочь беспризорница! Ты сидел на базаре и менял доллары, строил себе новый дом! Ты сам вор и убийца. Ненавижу! — бросала Фатима, распаляясь.