Сайт писателя
Андрея Анисимова

– Мойша, – Механически улыбнулся редактор и тут же перешел к делу. – Давайте сюда рукопись.
– Вот. – Дэн протянул папку, но от себя не отпускал. – Не знаю, стоит ли тратить ваше время.
– Стоит, стоит,… – Кельнер вырвал папку и тут же раскрыл, – Мне про вас столько восторгов Вера наговорила, что я заранее предвкушаю.
– Какая Вера? – Дэн давно забыл о визите московской дамы. Но она, оказывается, его помнила. Мойша недавно ездил в Москву, и Пелголева рекомендовала Потапова как очень способного писателя.
– Ну, я пойду? – нерешительно приподнялся автор, посчитав дело сделанным.
– Помолчите, – приказал редактор, уже погруженный в рукопись. И неожиданно расхохотался. Смеялся, не прерывая чтения, затем схватил Дэна за руку,– Русские строят в Иерусалиме Кремль! Ха-ха-ха на Храмовой горе… Класс! – И снова уткнулся в рукопись, продолжая сжимать Дэну руку. Реакция маститого коллеги не могла не радовать Дэна. Но сидеть в этой каморке долго он вовсе не готовился. Внизу, в авто его дожидалась Николь, и рука художника еще хранила тепло ее восхитительной коленки.
– Может, я все же пойду? – Несмело повторил бедолага.
– Какого черта, вы мне мешаете?! – Огрызнулся Кельнер, и плечи его снова затряслись от смеха. – Черт возьми, это же точно в десятку. Как вы, сидя в этой парижской дыре, просекли начало эры абсурда? Прелестно! – Он прочитал уже страниц десять. Но в романе их больше сотни, и Дэн начинал нервничать:
– Я неправильно припарковал машину. Там стоять запрещено. Мне нужно идти, – и постарался освободить руку. Но Кельнер не слушал:
– Черт, тут, пожалуй, слишком. Боюсь, нас и в Париже не поймут. – И он указал на верхний абзац пятнадцатой страницы.
Дэн сумел освободить руку и посмотрел на часы. Николь сидела в машине уже минут сорок.
Кельнер перевернул шестьдесят седьмую страницу… Дэн снова взглянул на стрелки. Он провел в редакции около двух часов.
«Бедная Николь» – вздохнул Потапов и печальная бездна глаз поклонницы, словно, заглянула ему в душу.
Кельнер дочитал в присутствии автора роман до конца и обещал печатать.
– Вы писатель. Дерзайте, – улыбнулся редактор и открыл ящик письменного стола. Оттуда посыпались листы с текстом, газеты и последний номер журнала «Эхо». Мойша не обратил на это внимания и, порывшись в ящике, извлек книгу. Дэн взглянул на глянец обложки. Там красовался огромный кулак и заглавие М. Кельнер. «Интервью с Богом». Редактор раскрыл книгу и мелким ровным почерком подписал. «Желаю вам новых талантливых книг. Мойша Кельнер». - Вот вам на память о нашей встрече. И не забудьте отписать Вере Моисеевне, что я ее просьбу выполнил. Она женщина влиятельная, и ее отношением к себе я дорожу.
– А в чем заключается ее влияние? – Полюбопытствовал Потапов. И узнал приятные изменения в карьере Пелголевой. Она теперь, помимо службы в министерстве, заведовала альманахом «Прозаик», где печатались рецензии на все новые книги. Дэну стало понятно желание Кельнера уважить даму. Он пообещал и вышел. Когда подбежал к машине, на улице уже начинало смеркаться. Поклонница исчезла. Вместо Николь на ветровом стекле машины белела квитанция штрафа. Дэн ругнулся про себя и поехал домой. Адреса у Николь он не спрашивал, телефона тоже, и больше печальную деву никогда не видел.
Через полтора года вышел журнал «Эхо» с его романом. А еще через два произошло чудо – Советский Союз затрещал и развалился.
Через месяц после этого ему позвонили из Москвы и предложили сотрудничать с крупным издательством. Несколько лет он совмещал производство букетов с
сочинением романов и, наконец, понял – штамповать цветы больше не может. Разговор с Камиллой откладывал день ото дня. Наконец, решился. Пригласил хозяйку галереи в кафе. Они поужинали. Она, как всегда, давала ему множество полезных советов. А он собирался с силами и после десерта сообщил о своем решении сменить амплуа.
– Камилла, если хочешь, найди себе другого живописца. Я возражать не буду и галерею оставлю тебе.
– Дело не во мне, – ответила мадам Лурье, пристально глядя ему в глаза. – Сейчас ты солидный, можно сказать, богатый человек. А станешь сочинителем – пойдешь по миру. Жить литературой мало кому удается. Подумай хорошенько.
– Я уже подумал.
– Желаю удачи.
- Ты не обиделась?
Камилла усмехнулась:
– Если бы я хотела на тебя обижаться, поводов ты мне давал предостаточно. Поверь, я считала, что нужна тебе и старалась быть тебе другом.
Он поцеловал ей руку и, заплатив по счету, отвез домой. Возвращаясь к себе, несколько раз доставал платок и вытирал набежавшую слезу. Он никогда не думал, что эта шикарная, самоуверенная особа так глубоко вошла в его мир.
Вскоре Дэн получил разрешение в посольстве России вернуться на родину. Перед отъездом зашел в редакцию проститься с Кельнером. Но за канцелярским столом сидел незнакомый господин.
– Мойша в журнале уже несколько лет не работает. Он у нас давно знаменитость и живет в Москве. А вы что-нибудь принесли?
– Нет, - ответил Дэн: - я пришел сказать ему прощальные слова и поблагодарить за поддержку. Он первый редактор в моей жизни, а такое не забывается,.
– Вы тоже уезжаете. – Кисло поинтересовался новенький.
– Да, и тоже в Москву.
– Хотите его московский телефон?
Дэн записал и, поблагодарив нового редактора, удалился.
Москву девяностых Денис Потапов не узнал. Он вернулся в другую страну. На улицах томились в пробках шикарные дорогие лимузины. Ночью город светился рекламами ночных клубов и казино. Витрины ломились от деликатесов.
Его друзья переживали новые времена по-разному. Некоторые завели себе особняки на Рублевке, некоторые спивались, влача полуголодное существование.
Веру Пелголеву он случайно встретил в доме своего приятеля Олега Старовцева. Она уже давно покинула альманах и министерство культуры, вышла на пенсию и еще больше растолстела.
– Спасибо вам за протекцию, – поблагодарил женщину Денис. – С вашей подачи мой пасквильный роман Кельнер напечатал. И теперь я писатель.
– Как он вам показался? – спросила Вера.
– Замечательный парень. Так радоваться чужому тексту может только настоящий художник.
Пелголева покачала головой:
– Со временем люди меняются, – и многозначительно предупредила, – Кельнер у нас теперь живой классик, и после того как я удалилась от дел, он меня не узнает.
Через полгода изменился и сам Потапов. И виной тому была вовсе не популярность, которую приносили новые романы, а усталость и отсутствие свободного времени. Дни приходилось расписывать по минутам. Жесткие контракты с издательством заставляли сидеть за столом, не разгибаясь. Денис освоил компьютер, который оказался куда продуктивнее его пишущей машинки, и все равно хронически не успевал. Поэтому от встреч с приятелями часто оказывался, девушек в театры не водил, а с юбилеев и официальных торжеств смывался раньше других. Он давно задумал цикл рассказов о Париже, но текущая работа не позволяла засесть за «свое». Он вспомнил галерею и ту же безысходность, что несли «увядшие букеты». Судьба повторяла тот же замкнутый круг. С одной лишь разницей – он больше не возил «товар» по средам в холщевом мешке, а раз в два месяца отправлял его электронной почтой. Только через несколько лет удалось подготовить к печати книгу парижских рассказов. Размышляя о заглавии, вспомнил Кельнера и нашел его телефон. Трубку долго не брали.
– Слушаю, – наконец прозвучал знакомый голос.
– Здравствуйте, Мойша. Я Дэн. Помните редакцию «Эхо» в Париже?
– Какой я вам Мойша? – раздраженно ответил известный писатель. – Что за совковая манера обращаться к солидному человеку?
Денис решил уточнить:
– Простите, это квартира Кельнера?
В трубке раздраженно подтвердили:
– Да, это квартира Кельнера.
– Вы меня не узнаете? Я Дэн Потапов.
– Не помню. Я очень занят. Как вы говорите, вас зовут?
– Наверное, я что-то перепутал. – Денис положил трубку.
«Неудобно получилось. Не забыл ли я имя своего первого редактора?» – Потапов подошел к книжным полкам. Одну из них занимали томики знакомых авторов с дарственными надписями. Он вытянул книжку Кельнера, раскрыл ее и перечитал мелкий аккуратный почерк. «Желаю вам много новых талантливых книг. Мойша Кельнер».
«Неужто и я через несколько лет стану таким же индюком?» – проворчал Денис, засунул глянцевый томик обратно на полку, снова уселся за компьютер и понял, что назовет свой парижский сборник именем хозяйки галереи. Камилле посвящался один из рассказов, и она вполне заслуживала дать название всему сборнику. Да и звучит красиво – «Букет для Камиллы». На том и порешил.
Размышление прервал телефонный звонок. Денис нехотя поднял трубку. Звонил Олег Старовцев:
– Дэн, Вера Моисеевна умерла. Ты ее почти не знал, но все же я решил тебе сообщить.
– Когда похороны?
– Завтра на Востряковском. Приедешь?
Денис минуту сомневался. Представил себя в окружении близких покойной, совершенно ему незнакомых людей, и отказался:
– Положи ей от меня несколько роз. И постарайся выбрать как можно свежее. Деньги при встрече верну.
Олег согласился и повесил трубку. Скорбная весть вызвала у Потапова воспоминания. Он прилег в кабинете и улетел в прошлое. Подумалось – если бы не эта женщина, он бы по-прежнему штамповал на чужбине натюрморты с увядшими букетами. А теперь он в Москве. А в его бывшей галерее, в квартале Пасси, торгуют изделиями из нормандской шерсти. Туда приходят немолодые буржуа и выбирают пару вязаных носков так же вдумчиво, как прежде выбирали его картины.
Осталась в столице мира и Камилла, где ее ждет обеспеченная старость и прекрасный памятник из белого мрамора, рядом с уже почившим полковником Лурье. Старый служака умер в своей постели, и Камилла до последнего дня, так же достойно, как все, что делала по жизни, продлевала его уход.