Сайт писателя
Андрея Анисимова

Андрей Анисимов
ДОРА
(рассказ)

Дора сидела на своем высоком стульчике и самозабвенно размазывала указательным пальцем ноги манную кашу по новой белоснежной скатерти.
- Трудно подождать десять минут за столом, пока я мою посуду! – Возмутилась Светлана Тихоновна.
- Мамочка, но я только взял газету из прихожей… - Оправдывался
Исаак Михайлович.
- Тебя же просили не отлучаться!
- Мамуля, но я только на минутку…
Дора поглядывала то на него, то на хозяйку, получая явное удовольствие от перепалки супругов. Она знала, ее простят. Уже две недели все шалости шимпанзе оставались безнаказанными. А две недели назад состоялся суд. Республика недавно вступила в ЕС, и новый член Европейского сообщества судил обезьяну со всей строгостью и принципиальностью цивилизованного мира. Да и как было ее не судить? Дора укусила мальчика. И не просто укусила, а чуть не отгрызла ему кончик носа. Это уже не просто посягательство на права человека, а акт физического насилия … но скатерть была испорчена.
- Ты сходил за газетой, а мне теперь ее отстирывать. – Продолжала огорчаться хозяйка. Супруг больше не оправдывался, а виновато посапывал в кресле. И жена обратилась к обезьяне: - Дора, как тебе не стыдно!?
Доре стыдно не было. Так приятно, мазать теплую кашу по накрахмаленной ткани. Неужели трудно постирать тряпку!? Да можно и не стирать. Скатерть с разводами каши в глазах шимпанзе выглядела куда привлекательнее. И так радостей у нее осталось немного. Всю мебель, включая буфет, комод и кухонный стол, хозяева давно запирали на ключ. Платяной шкаф имел запоры на большой зеркальной дверце, и еще на каждом выдвижном ящике внизу. Ботинки в прихожей хранились в железном сундучке, под охраной внушительного висячего замка. Все это было несправедливо и очень скучно. А теперь они еще ее ругают за столь невинную проделку. Чтобы прекратить упреки, Дора, схватила свою кружку и залпом допила сладкий чай. Напиток как раз остыл, и в то же время еще не был холодный. Вылизав языком остатки сахара со дна кружки, она добыла ногой салфетку, аккуратно вытерла ей срамное место и, скомкав, запихнула в сахарницу. Потом почесала пятерней за ухом, и важно спустилась с высокого стульчика. Шалунья понимала, несколько минут придется изображать паиньку. И Светлана Тихоновна, и Исаак Михайлович станут пристально наблюдать за каждым ее шагом. Но скоро бдительность тиранов ослабеет, и она снова получит возможность позабавиться. Зверюга давно приметила шляпку на вешалке прихожей. Хозяйка только сегодня утром достала обновку из комода, намереваясь отправиться в ней на дневной променад. Раньше прогулки с обезьяной супруги совершали вдоль морской набережной, в центральном сквере. Но после того случая, вывозили Дору в пригородный парк. В нем тоже, хоть и не столь кучно, встречались знакомые горожане, и женщина желала выглядеть достойно. Шляпка была совсем новая, с фирменной меткой шляпного магазина. Дора ее видела впервые и предвкушала, как сперва искусает головной убор, затем помнет всеми четырьмя лапами, и хорошо бы еще потом измазать трофей в чем-нибудь сладком. Например, в клубничном варенье, что стоит на верхней полке буфета. Сейчас буфет заперт, но ключ торчит снаружи. Дора быстро отметила это упущение хозяев. Иногда они забывают вытащить ключ из замка. А отомкнуть механизм для сообразительной проказницы дело пустяковое.
- Не представляю, как мы будем жить без нашей девочки. - Вздохнула Светлана Тихоновна, свертывая скатерть. Дору она уже простила – «что делать, девочка любит подурачиться. Она же еще почти ребенок. Но, какая она душка в этой короткой розовой юбочке с воланчиком. И как ей идет бант в горошек. Она в нем писаная красавица».
- Я и сам не знаю, как нам жить без нее - согласился Исаак Михайлович и горестно добавил: - Вырастить малышку, привязаться к ней всеми фибрами души, а потом расстаться. Ужасно!
Супруга вытащила из сахарницы бумажную салфетку, положила ее в пепельницу, и с чувством произнесла:
- Эти черствые люди из департамента не имеют сердца. И все из-за противного мальчишки. Он же дразнил нашу Дору! Он издевался над ней! Конечно, малышка не сдержалась. Она и так поступила благородно. Только куснула негодника. А молодая шимпанзе могла бы за три секунды свернуть ему шею.
Дора закивала головой. Она уже десятки раз слушала доводы хозяев в свою защиту, и каждый раз энергично с ними соглашалась. Она очень воспитанная обезьяна. Она умеет лакать кисель ложкой, и делать книксен, она рисует кистью по влажному ватману и разумно пользуется ватерклозетом. Она…
«Да, да, все это правильно» – Думала Дора. – «Но скорей бы они перестали ее обсуждать, и занялись каким-нибудь людским делом». Мысль о заманчивой шляпке продолжала беспокоить шимпанзе, и обезьяна изо всех сил старалась притупить бдительность хозяев. Светлана Тихоновна унесла скатерть в ванную. Исаак Михайлович взял Дору за переднюю лапу и заглянул ей в глаза. Глаза у Доры были карие и всегда грустные, как у великих комиков, которые смешат мир, взирая на него с печалью. Хозяин обратился к любимице проникновенным голосом:
- Последний месяц мы вместе. Как ты будешь без нас девочка в этом жестоком мире. Увы, на свете люди ни все добры. В мире еще много зла и несправедливости.
Обезьяна вытянула губы, чмокнула хозяина и, осторожно высвободив лапу, оглянулась в сторону прихожей. Исаак Михайлович подумал: - «Как тонко она все чувствует. Ей будет без нас очень скверно». Он тяжко вздохнул, и развернул газету. Дора только этого и дожидалась. Три прыжка до цели, и она уже потянулась к шляпке. Но вот незадача - из ванной появилась Светлана Тихоновна. Обнаружив Дору в прихожей, женщина прослезилась:
- Соскучилась моя милая. С папой хорошо, но мамочку тебе никто не заменит…
Супруги в тайне ревновали любимицу друг к другу и обезьяна этим пользовалась. Чтобы ее не уличили, подыграла хозяйке, ударила себя кулаком в грудь, оскалилась, как бы выражая гамму переполнявших ее чувств. Фарс удался, но притворщице пришлось вернуться в комнату, приняв вид, что «дело не в шляпке». Светлана Тихоновна уселась напротив мужа и заговорила о наболевшем:
- Не могу забыть лица этих бездушных людей в зале суда.
- Отвратительные рожи. – Поддержал ее супруг. Женщина продолжила «изливать душу»:
- А мальчишку специально привели с забинтованной головой. У него, наверняка, нос давно зажил, вот они и замотали его бинтами. Как злорадствовал этот звереныш, выслушивая жестокий приговор!?
Супруг отложил газету:
- Отвратительный детеныш. Наша Дора умнее и благороднее его в сто раз. Как она прекрасно держалась, выслушивая речь прокурора!. Словно истинная леди. – Исаак Михайлович вспомнил счастливые дни, когда они гуляли с Дорой по центру города, пока им этого не запретили, и все обращали на них внимание. Шимпанзе в матросском костюмчике строила гримасы и веселила прохожих. Сердца супругов переполняла гордость за себя и свою воспитанницу. Рядом с Дорой, они с женой ощущали собственную значительность. Нечто вроде славы приятно щекотало их самолюбие. Ради этих минут можно было пережить и причуды обезьяны, и то постоянное напряжение, что требовалось от них каждый день. С Дорой надо «держать ухо востро», успеть помешать ей сорвать люстру, или перевернуть кипящий чайник. «Малышке» очень хотелось, когда чайник закипал, сильно пихнуть его с электрической подставки. Не меньше ей нравилось сопровождать чтение книг, вырыванием страниц с картинками, с последующим их пережевыванием. Особенно лакомыми ей казались дорогие альбомы по искусству. А свою библиотеку супруги собирали с первых лет совместной жизни и очень ей дорожили. Но все это пустяки, по сравнению с теми положительными эмоциями, что Дора им дарила. Кто они были раньше? Пенсионеры, вырастившие ребенка. Дочь теперь жила своей семьей. Они остались вдвоем – стареющие малозаметные служащие на покое. Исаак Михайлович всю жизнь проработал бухгалтером в театре. Светлана Тихоновна в том же театре костюмером. Рядом гремели аплодисменты, вручались цветы, банкетами отмечались премьеры. Но они на этом празднике жизни оставались в тени артистов, режиссеров и драматургов. Все для этих бездельников – успех, деньги и внимание окружающих. И вот появилась Дора и вывела скромную чету под свет рампы. Их узнавали в городе, с ними здоровались незнакомцы. Даже когда Исаак Михайлович гулял по центру один, без обезьяны, ему все равно пожимали руки. А после суда, говорили слова утешения. Газеты развернули полемику, горячо обсуждался поступок обезьяны, и решение властей. Благодатная тема давала повод журналистом вдоволь поерничать, а политикам от оппозиции блеснуть красноречием. Еще бы - суверенное государство против примата! Супругов приглашали на телевизионные передачи. В одночасье пенсионеры стали по-настоящему знаменитыми. У них брали интервью, и они десятки раз пересказывали трагическое событие. Вся страна знала, что в тот злополучный день шимпанзе в розовом платьице с розовым бантом прогуливалась по приморскому бульвару. Хозяева спустили ее с поводка, и Дора забралась на старую липу. Крутилась на ветках как заправский гимнаст. По обыкновению, возле них собралась толпа… и этот несносный мальчишка. Он куда-то топал с папашей. Отец негодника посасывал пиво и был уже навеселе. Мальчишка увидел обезьяну, подбежал к дереву и начал строить Доре «рожи». Хозяева просили насмешника отойти, но мерзкий недоумок не слушался. Тогда они обратились к родителю недоросля. Тот и не думал вмешиваться. На его простоватом лице блуждала глупая улыбка, и он явно потакал своему отпрыску. Дора начинала злиться, но мальчишка не унимался, его это только раззадоривало. Наконец, обезьяна пришла в ярость, спрыгнула с дерева и, пробегая мимо обидчика, тяпнула его за нос. У паршивца брызнула кровь. Потом появилась полиция.