Сайт писателя
Андрея Анисимова

Патэ-Потапов заскучал, Галерея требовала букетов, и хозяйка галереи умоляла увеличить их поток. Камилла сделалась еще величественнее и наглее. Она уже не только учила мастера правильно питаться, но и склоняла его к женитьбе – «Солидному мужчине нужна семья».
Но у художника не оставалось времени для вояжей и отдыха, где бы он мог знакомиться с девушками. Его связи теперь завязывались в галереи, когда он привозил туда свой «товар». У маэстро появились восторженные поклонницы, терпеливо ожидавшие своей очереди.

Одну из них, с глазами газели, в омуте которых смешалась вековая скорбь еврейского народа с загадочной печалью дщерей Индии, он заставил ждать дольше других. Обычно Дэн привозил холщевый мешок с полотнами раз в неделю. Чаще по вторникам, или средам. Покоренная им дева заявляла, что желает иметь портрет его кисти. Но ее печальный взгляд говорил вполне откровенно – я могу обойтись без портрета, если бы ты снизошел уделить мне немного внимания.
Однажды Потапов смилостивился, пообедал с поклонницей в кафе и выяснил, что деву зовут Николь, что она замужем, а муж у нее летчик, и все время в полетах. Он зарабатывает много франков, но на молодую жену времени не имеет. Эта информация успокоила маэстро. В случае романа с Николь, ему не грозили мучительные объяснения на тему художника и его свободы. Она и так замужем…
За трапезой он внимательно поклонницу рассмотрел, нашел миленькой и, при прощании, обещал найти время для более длительного свидания. Но все не получалось. То белокурая полячка, с ямочками на щеках и внушительной грудью получала рандеву вне очереди, то появлялась русская гимнастка, которой Дэн вознамерился показать Париж, то еще что-нибудь и вовсе не запланированное. Но верная дева не обижалась и ждала. Только скорбь еврейского народа и печаль дщерей таинственной Индии в ее взоре проступали все отчетливее. Наконец, Дэну стало стыдно. Он твердо собрался провести с ней целый день, и сам назначил Николь свидание. Мастер заработал себе выходной, и даже Камилле нечего было ему возразить.
Они договорились встретиться в галереи в следующую среду. Художник привезет свои полотна, и они на новеньком «Рено» отправятся куда-нибудь в предместье. Там пообедают, подышат воздухом, после чего вернуться к нему в парижские апартаменты, где совместят ужин с портретом очаровательной Николь.
Потапов даже с некоторым волнением ждал среды. Перспектива побездельничать в обществе преданной поклонницы грела самолюбие и обещала приятное разнообразие в его монотонном трудовом подвиге.
Ему даже творилось веселее. Вместо пяти обычных букетов, он до среды успел написать семь.
Николь ждала в галереи. Камилла, поборов вселенскую женскую ревность, поила поклонницу мастера чаем и занимала беседой, естественно, предметом которой, служил сам маэстро. Дева сегодня выглядела обворожительно. Породистую сухую головку с едва заметными скулами украсили на африканский манер несколько десятков косичек. В прелестных розовых ушках каплями росы сверкали алмазики, оправленные в платину. Камешки подчеркивали длину ее смуглой шеи и матовую бездну глаз. Высокую упругую грудь едва скрывал полупрозрачный жилет из шелка. Материи на него ушло немного, и поджарый животик Николь с золотой сережкой в ямке аккуратного пупочка притягивал взгляд мужчины. Открывать полоску тела между грудью и бедрами только входило в парижскую моду, и смелость Николь подтверждала, что за этой модой большое будущее. Ее шаровары в виде юбки начинались от крепких соблазнительных бедер и заканчивались чуть выше точеных коленок. Стройные ножки, обутые в сандалии древнегреческого образца так же притягивали взгляд и умиляли. Маленькая аккуратная ступня, выглядела почти детской. И только бледно розовый лак на пальчиках напоминал о зрелости обладательницы этих дивных конечностей.
Все это Дэн отметил профессиональным взглядом не только художника, и понял, что его ждет много приятных минут.
Камилла приняла полотна, похвалив живописца за производительность, и протянула ему конверт.
- В галерею заходил мужчина. Кажется русский еврей. Вот передал записку.
- Он себя назвал? – Поинтересовался Дэн: - Поскольку «русских» евреев в Париже проживало много.
- Не представился. Костюм на двести франков, туфли, скорее всего, с блошиного рынка. Испугалась, уж ни агент ли по продаже пылесосов или, еще чего-нибудь, но он, слава Богу, ничего не предлагал и лицо у него почти интеллигентное. Я подумала, репортер дешевой газетенки
Дэн развернул листок. В послании его просили срочно привезти рукопись романа в редакцию русскоязычного парижского журнала «Стопа». И стояла подпись «Мойша Кельнер». Художник тут же сообразил, что к нему обращается восходящая литературная звезда русской эмиграции. В Москве начиналась перестройка и Кельнера уже печатали в популярных журналах и на родине. В Париже Мойша выпускал эстетский журнал. Попасть на его полосы для начинающего литератора считалось большой удачей. Дэна удивило, откуда Кельнер знает о его тайной страсти, но все же решил ехать. Николь почувствовала, что их свиданию опять что-то угрожает, но кумир ее успокоил:
- Сейчас, мы с тобой заскочим на минутку ко мне, я возьму рукопись, завезу Кельнеру, и поедем гулять.
Николь радостно закивала в знак согласия и, улыбнувшись Камилле, поспешила за маэстро.
В машине Дэн положил ей руку на коленку и, понял, что долгого воздержания не перенесет. «Пожалуй, с рукописью можно не спешить и сразу домой. Аи уж потом и роман Кельнеру отвезу и с Николь по предместьям погуляю» - подумал он и, чуть, ни врезался в задний бампер Ситроена. Размечтавшись, не заметил светофора. Чудом избежав аварии, немного охладился, и решил не нарушать первоначального плана. Оставив деву в машине, поднялся к себе, схватил папку с романом, и поспешил назад.

Редакция журнала «Стопа» размещалась в тихой улочке, выходящей на площадь «Республики». В двухэтажном особнячке находились и другие арендаторы. По табличке у входа, Дэн определил, что первый этаж занимает адвокатская контора, а второй делит ветеринар Жак Бежу с редакцией журнала. Войдя в подъезд, он преодолел крутую лестницу винтом, и очутился в узком коридоре. Запах помещения сразу выдавал популярность господина Бежу среди любителей животных. И сейчас у двери в кабинет ветеринара сидела пожилая дама с мопсом на руках. Собачка злобно облаяла Дэна, и если бы не хозяйка, дотянулась бы до его руки своими мелкими острыми зубками. Увернувшись от укуса, начинающий литератор поспешил в дальний конец коридора и постучал в дверь редакции.
- Да.. Да… - Отозвались изнутри по-русски.
Дэн вошел и огляделся. Комнатку с двумя узкими окошками заполняли стеллажи, заваленные доверху папками, журналами и всевозможными справочниками. Канцелярский письменный стол тоже был заполнен всевозможной печатной продукцией, и небольшого роста редактор, казался узником, заточенным в щель между всем этим хламом. Внешность его Камилла описала верно. Встретив Кельнера на улице, его вполне можно было принять за торгового агента, или работника муниципалитета из отдела коммунальных платежей.
- Здравствуйте. Вы просили меня завезти роман. Я Дэн Патэ, а по нашему Денис Потапов. – С порога представился Дэн.
- Душевно рад. Проходите и усаживайтесь. – Кельнер быстро освободил единственный стул от кипы бумаг, и указал на него. Дэн приблизился и, стараясь ничего не свалить, осторожно уселся.
- Мойша. – Протянул руку редактор: - Давайте сюда рукопись.
- Вот. – Дэн извлек из кейса папку, но от себя не отпускал: - Не знаю, стоит ли тратить ваше время?
- Стоит, стоит.. – Кельнер вырвал папку и тут же раскрыл: - Мне про вас столько хорошего Вера наговорила, что я заранее предвкушаю.
- Какая Вера? – Дэн давно забыл о визите московской дамы. Но она, оказывается, его помнила. Мойша недавно ездил в Москву, и Пелголева рекомендовала Потапова, как очень способного писателя.
- Ну, я пойду? – Нерешительно приподнялся застенчивый автор.
- Помолчите. – Приказал редактор, уже погруженный в рукопись. И неожиданно расхохотался. Смеялся долго, затем схватил Дэна за руку: - Русские строят в Иерусалиме Кремль! Класс! – И снова уткнулся в рукопись, продолжая сжимать Дэну руку. Реакция маститого коллеги не могла не радовать Дэна. Но сидеть в этой коморке долго он вовсе не собирался. Внизу, в авто его дожидалась Николь, и рука художника еще хранила.
тепло ее восхитительной коленки.
- Может, я все же пойду? – Несмело повторил он.
- Какого черта, вы мне мешаете?! – Огрызнулся Кельнер, и плечи его снова затряслись от смеха: - Черт возьми, это же точно в десятку. Как вы, сидя в этой парижской дыре, почувствовали кремлевские заморочки? Прелестно! – Он прочитал уже страниц десять. Но в романе их имелось больше трехсот, и Дэн начинал беспокоиться:
- Я не правильно припарковал машину. Там стоять запрещено. Мне нужно идти. - И он постарался освободить свою руку. Но Кельнер не слушал:
- Черт, тут, пожалуй слишком. Боюсь, нас в Париже не поймут. - И он указал на верхний абзац в пятнадцатой странице.
Дэн руку сумел освободить и посмотрел на часы. Николь сидела в машине уже минут сорок.

Кельнер перевернул шестьдесят седьмую страницу. Дэн снова взглянул на стрелки. Он провел в редакции около трех часов.
«Бедная Николь» - подумал кавалер и печальная бездна глаз поклонницы, словно, заглянула ему в сердце.
Кельнер дочитал в присутствии автора роман до конца и обещал печатать.