Сайт писателя
Андрея Анисимова

- Во-первых, я. Во- вторых, мало ли кого ты захочешь пригласить? Прислуга будет каждый день по паре часов торчать. Так что, не волнуйся, пригодятся. Да и квартир этого класса с одним сортиром не строят. А в другие нет смысла вкладывать бабки.
- Я что-то не понимаю. Ты купил мне квартиру, или выгодно вложил свои капиталы? - Обиженно поинтересовалась мать.
- Мамка, не гундось. Вложиться я мог бы куда круче. А покупать говно, выбрасывать бабки на ветер. Этого, мамка, я не люблю.
Возразить Серафиме Анатольевне было нечего и она решила промолчать. Сильвия уже хлопотала на кухне, а Райко помогал двум парням распаковывать чемоданы. Доктор настойчиво просил ее до врачебного осмотра к вещам не прикасаться.:
- Милочка, вам предстоит акклиматизации, и ее необходимо пережить без резких движений. Сейчас я вам измерю давленьице, а потом послушаем сердечко.
Когда начало темнеть она осталась вдвоем с сыном. Они сидели на огромном балконе в удобных креслах. На овальном столе «под старину» их ждали фрукты и бутылки с напитками. Серафима Анатольевна выпила сока, а сын тянул местное вино. Она хотела высказать взрослому чаду материнские наставления, посудачить о новых знакомствах, озвучить свои страхи о предстоящем житье. Но Семену без конца звонили по мобильному из далекой теперь Москвы и он отдавал команды своим служащим. Проникновенно поговорить им так и не удалось. Утром он улетел.
Пол дня она расставляла посуду в кухне, развешивала по шкафам платья, раскладывала по ящикам белье. Иногда, чтобы передохнуть, дремала в плетеном кресле на балконе. Днем зашла Сильвия и быстро приготовила обед. Серафима Анатольевна решила в дальнейшем стряпать самостоятельно. А против помощи в уборке жилья и походов за продуктами не возражала. Юрко принес из магазина несколько бутылок питьевой воды. Пить из крана сын ей запретил. К семи работники ушли и начало темнеть. Она снова уселась на балкон. Мобильный Семена больше ее не тревожил. Тишину гудками нарушали редкие машины, что проносились внизу, и крики мальчишек, гонявших на пустыре мяч. На балконе дома напротив восседал старик в шортах и, кажется, дремал. Дом состоял из двух этажей, и ей сверху хорошо просматривалась розовая плешь на его голове. Внутри обители дедушки кто-то бегал, и слышались детские возгласы. Хорошо ему дремать в доме, где кипит жизнь, а она осталась совсем одна.
Сумерки быстро гасили пейзаж, что открывался с балкона. Море и небо постепенно слились на горизонте. Звонкие акварельные краски субтропиков блекли на глазах, но она в комнаты не уходила. Стало немного прохладно. Она помнила, вечерами доктор просил ее одеваться теплее. Но все это ей казалась бессмысленным. Как и ее новое жилье с новой мебелью, новый город за окном, новая для нее страна. Серафима Анатольевна тяжело вздохнула - зачем ей все это? Сколько сил понадобится чтобы прирасти ко всему новому. Рядом каждый день будут находиться новые люди. И лишь потому, что за общение с ней получают деньги от Семена. Деньги тоже были для нее новые. Странные бумажки в ее портмоне.
Внезапно вспомнила, что не успела заехать на кладбище. Мысль, что не простилась с мужем обожгла сердце.
- Твоя женушка, Аркаша, совсем из ума выжила. - Прошептала она. Поднялась, не зажигая света прошла в спальню. На секунду сама себе удивилась - ноги не затекли, не смотря на то, что она долго сидела в кресле без движения. Но радости от своего открытия не испытала. Новая спальня окнами выходила не на море, а на гору, что поднималась позади дома. Она увидела светящееся окна коттеджей, что рассыпались по этой горе. Огоньки мерцали, словно подмигивали или смеялись над ней. Вздрогнула от звонка. Звонил Семен. Он уже вернулся в Москву и желал ей спокойной ночи.
- Сынок, сходи завтра на кладбище к папе и положи от меня цветы. Помнишь, Аркаша любил астры? Я в суматохе забыла это сделать.
- Мамка, я завтра утром намылился в Брюссель. Через три дня назад и схожу. Обещаю.
- Хорошо Сема. Где ты сейчас?
- На твоей московской хате. Лара затеяла уборку. Мы наверное, здесь до утра перекантуем. - Сын еще раз пожелал ей спокойной ночи и отключил телефон. Она долго принимала душ. Новые краны с хорошим напором выдавали горячую воду. На сушилке белели совершенно новые полотенца. Она насухо вытерлась ими. Накинула новый махровый халат, что висел тут же на вешалке. Перед тем как лечь, сходила на кухню, взяла из шкафа чашку, что привезла с собой в одном из семи чемоданов, и наполнив ее водой из покупной бутылки, отнесла в спальню. На тумбочке стояла новая лампа с новым розовым абажуром. А в тумбочке уже покоился целый набор лекарств, что она обычно принимала на ночь. Долго искала, как включить лампу, нашла. Непривычный розовый свет проявил изголовье постели. Сбросила халат, забралась под одело и выключила лампу. Лежала в темноте и думала о том, что в ее московской квартире сейчас хозяйничает совершенно посторонняя ей молодая женщина. От этих мыслей сердце кольнуло обидой. Лару Серафима Анатольевна мельком видела два раза с месячным интервалом. Обычно ее сын девушек менял быстрее. Поэтому она и решила, что девица Семену приглянулась всерьез. Когда-то сын пять лет прожил с одной женщиной, так и не сделав ее женой. Затем, они расстались. Это случилось когда ему еще не было тридцати. С годами Сема превратился в закоренелого холостяка. И вдруг Лара...
«Я больше ему не нужна» - Серафима Анатольевна сейчас осознала это так ясно, словно с глаз спала пелена. Семен хороший сын и у него сильно развито чувство сыновнего долга. Это чувство и заставляло ежедневно навещать ее в Москве, перевезти сюда на Юг, решать за нее, бытовые проблемы. А по человечески она давно для него обуза. Он слишком занят работой. У него даже на молодую женщину не хватает времени. Она имела представление как у сына расписана каждая минута на месяц вперед. Пол часа, что он проводил в ее обществе, для него почти вечность. Вполне возможно, что секретарша сына Ира, каждый день напоминала о ней Семену. Напоминала по его же просьбе. Семен боялся забыть о матери, и секретарша вписала его просьбу в свой рабочий блокнот. Пожилая женщина даже представила себе, как это происходит: Вот Ира монотонно зачитывает распорядок делового дня, называет время и место запланированных встреч, произносит множество имен разных нужных людей, а затем говорит: - «Семен Аркадьевич, вы просили чтобы я напоминала вам о матери. Не забудьте навестить Серафиму Анатольевну». А сын в ответ механически кивает головой.
Наверное так все и происходило на самом деле. А на что она надеялась? Она давно сделалась для взрослого сына ненужной вещью. Семен терпеть не мог старых вещей и легко от них избавлялся, заменяя новыми. Но мать выбросить нельзя. Возможно, он даже считает, что любит ее. Ведь сыну положено любить свою мать. Но это скорее от его склонности к жизненному порядку, нежели сердечная привязанность к ней. Кому нужна одинокая старуха, со своими нелепыми вопросами и претензиями? Это ясно, как Божий день. Почему она раньше не догадывалась? Даже слепой бы увидел. Семен изо всех сил старался не раздражаться, когда она высказывала ему свои старомодные нравоучения и советы. Сын их наверняка считал дурацкими, а ее тревоги беспочвенными. Бедный мальчик, он хорошо умел владеть собой, а она пользовалась... Да, ее Семен сдержанный и воспитанный человек. Дочка Аси Литвиновой не такая. Та вышла замуж за поляка, уехала с ним в Варшаву, и даже ни разу не написала матери. Ася не говорит о своей обиде из гордости, в себе переживает черствость дочери.
В итоге своих размышлений, Серафима Анатольевна пришла к выводу, что дети бывают разные, но престарелые родители всем в тягость. Их заботы и волнения повзрослевших отпрысков только раздражает. Она вдруг уверилась, что знает правду и не подозревала - ее сын, услышав подобное, чрезвычайно бы удивился. Семен искренне любил мать и заботился о ней без всякого душевного напряжения. Его рационально прагматичный мозг не учел одного - престарелой родительнице куда спокойнее хворать зимой рядом с ним, чем наслаждаться теплым климатом вдали от него. Но действовал он без задних мыслей и из лучших побуждений.
Ощутив себя в чужой квартире брошенным обиженным ребенком, понять этого она не хотела и не могла,. Теплый южный мир существовал как бы отдельно от нее со своими запахами и звуками. Он сам по себе, она сама по себе.
На горном склоне среди мерцающих огоньков надрывно залаяла собака. Она поняла, что заснуть не может. Снова включила свет, извлекла из тумбочки снотворные таблетки, высыпала на ладонь все. Долго смотрела на них. Потом проглотила, запила водой из чашки, сказала «Аркаша» и откинулась на подушку. Это была новая подушка в новой накрахмаленной наволочке.
Внизу, на улице остановилась машина, из ее салона донеслась громкая музыка и веселый женский смех. Здесь так же как и в ее родной Москве любили, старились и умирали. Серафима Анатольевна улыбнулась - теперь ее сын обязательно женится на Ларе и та будет встречать его в прихожей, как она в молодости встречала своего Аркашу. Это их судьба, их большая, но такая короткая жизнь. Пусть успеют побыть вдвоем без докучливой родительской опеки и заботятся только друг о друге.
Рядом на соседнем балконе громко заспорили мужчины, но их голосов она уже не слышала. Ей казалось, что она опять в ведомственной квартире от автомобильного завода. За столом ее Аркадий и их пятилетний сын Сема. Как же это может быть? Ведь Сема уже вырос, а до Москвы три часа лету? К тому же там холодно, а она без теплого пальто...