Сайт писателя
Андрея Анисимова

 Семен веером разложил фотографии - великолепные виды, открывающиеся с балкона ее новой квартиры. Веселые черепичные крыши золотило солнце, и на фоне лазурной синевы морских далей они выглядели особенно живописно. Наверное, она обязана радоваться, ведь сын заботился о ее здоровье. Она выдавила из себя улыбку: 
- Очень красиво, Семочка.
- Да, мамка, там клево. Зимой не морозит, летом не парит. - Он поцеловал ее в висок, и поспешил в прихожую.
- Не поужинаешь у меня? - В ее голосе звучала надежда, но она знала, что надеется не нужно. Сын предупредил, что ужинает в клубе с Ларой. Последние два месяца он проводил с этой девушкой все свободное время и на мать его совсем не оставалось.

Но жаловаться Серафима Анатольевна права не имела. Заботами сын ее не оставлял. Каждый день один из его водителей являлся к десяти утра и привозил продукты. Если ей чего либо не хватало, она могла попросить его повторить поездку в магазин, или отвезти туда ее, а потом доставить обратно. Ноги у Серафимы Анатольевны последние два года немного ослабли, но пройтись с тележкой по залам гастронома, стариковских сил хватало. Она и так, если позволяла погода, совершала недалекие самостоятельные прогулки. Но начиная с ноября на улице появлялась редко. Холодный воздух вредил ее легким, и она могла слечь надолго. Затяжные простуды и навели Семена на мысль купить матери квартиру в более теплом месте. Южные окраины родины сами собой отпали - любящего сына тревожили близость к осажденной Абхазии, криминал и непредсказуемость кавказцев. По климату больше всего годился Крым. Но теперешняя Украина представляла собой нечто и вовсе не подходящее для проживание пожилого человека в безмятежном покое. Оставалась Южная Европа. Сначала он думал поселить мать в Италии. Но Серафима Анатольевна наотрез отказалась. Она немного говорила по-немецки. Учить же в семьдесят восемь лет незнакомый язык затея почти безнадежная, а жить ничего не понимая вокруг ей представлялось пыткой. Прошлой осенью Семен случайно попал в одну из вновь образованных республик на Адриатическом побережье. Вернувшись, сразу сообщил матери, что нашел для нее райское место. Природа поражает красотами, климат прекрасный, население, если и не говорит по-русски, то понимает почти все. Да и славянские корни аборигенов снимают ощущение чужбины. К тому же вновь народившаяся республика пока не страдает бюрократией и оформить формальности, связанные с постоянным проживанием можно в течении часа. Серафима Анатольевна сначала не слишком всему этому верила, но сын сумел ее убедить. Весной он купил для нее квартиру в курортном городке со странным названием, которое она пока так и не смогла запомнить. Перевозить мать на новое место жительство бизнесмен решил ближе к осени. Все же летняя жара с непривычки могла сказаться на ее организме. Сначала перелет наметили на конец августа. Но неожиданно поступило выгодное предложение о покупке солидного участка земли в Центральном округе Москвы. Расчетливый предприниматель не мог упустить такую возможность, но в отличии от приглянувшейся ему молодой республики, бюрократическая машина родины требовала гораздо больше времени и сил. Устройство всевозможных бумаг и разрешений отняли месяц. Только в последних числах сентября, раздав необходимые взятки, Семен довел сделку до момента, когда завершить ее могли его служащие и взял билеты на самолет. На сборы оставалось три дня. Пока воздушный вояж маячил где-то в отдаленном будущем, Серафима Анатольевна сильного волнения не испытывала. Она уже побаивалась наступления холодов, и предстоящее путешествие в теплые края ее даже радовало. Но чем ближе подходил срок, тем беспокойнее становилось у нее на душе. Много вещей сын советовал не брать. Все необходимое обещал купить на месте. Квартиру он уже обставил, а одежда продается везде. Объяснить взрослому чаду, что за долгий срок жизни она ко многим вещам прикипела, как к близким людям, пожилой женщине не удалось. Сын переводил ее сентенции в шутку. Он умел быть остроумным и она таяла. Три чемодана путешественница уже наполнила, а необходимых вещей не убавилось. Во время сборов несколько раз не сдержалась и дала волю слезам. Особенно защемило сердце, когда перелистовала семейный альбом. «Господи, как быстро пролетели годы»! У нее сохранились свадебные фотографии, где она молодая и Аркаша молодой. Какой прекрасной и огромной представлялась им тогда жизнь. Сколько неизведанных радостей сулили годы молодым влюбленным. Она кончала институт, он уже работал на автомобильном заводе инженером. Им дали комнату в общежитии, а потом и квартиру в ведомственном доме. Конечно, эта была вовсе не такая шикарная квартира, в которой она жила сейчас, но молодоженам после общежития она казалось дворцом. Семь лет назад Аркадия похоронили. Она так и не привыкла к вдовьей доле, хотя теперь не нуждалась ни в чем. Сын руководил крупной строительной компанией и она даже не догадывалась, сколько он зарабатывает. Семен не скрывал от матери свой достаток. Причина в другом, суммы, которыми он апеллировал в разговоре со своими знакомыми, в ее мозгу не укладывались. Как-то при ней он распорядился перевести несколько миллионов долларов за какую-то покупку. Она сперва онемела, а затем переспросила.
«Не волнуйся, мамка, за землю в таком районе это еще очень в жилу» - ответил сынок и заговорил о чем-то другом. Больше она его о деньгах никогда не спрашивала. Только с того дня, где-то в глубинах материнского сознания зародился страх. Она слышала что богатых случается убивают. А теперь до конца уверовала, что ее сын богат.
- Может все-таки останешься и поужинаешь с матерью? Я уже приготовила творожное тесто. - На всякий случай предложила она в прихожей. Он с детства любил ее творожники
- Мамка, ты у меня их готовить молоток. Но в другой раз. Сегодня я уже заметал с друзьями.
- У тебя с ней серьезно?
Он уже отпер дверь и стоял на пороге:
- Ты о ком?
- О Ларе, конечно. Хоть бы привел ее на часок. Ты же знаешь, я тебя к твоим пассиям не ревную, а материнский глаз верный.
- Не время, мамка. Пока ничего не решил, да мне и так в кайф.
- А ей?
- Это ее проблемы.
- Черствыми вы стали. - Вздохнула старушка и позволила еще раз себя поцеловать. Дождавшись пока закроется лифт, заперла дверь и поспешила к окну. Огромная черная машина ждала сына на углу двора у детской площадки. Она видела как Семен с телохранителем быстро дошагали до лимузина, как тот распахнул хозяину переднюю дверцу, а сам уселся сзади. «Наверное, сегодня за рулем Толя» - предположила Серафима Анатольевна. Сына обслуживали два водителя. Утром Сергей привез продукты и сообщил, что Семен Аркадьевич отпустил его на два дня за Машенькой. Сережа родом из Твери. Там остались его близкие, и дочь Маша гостила летом у бабушки. Значит, завтра заявится Толя.
Она опять осталась одна. Сын пробыл с ней менее полу часа. Он редко задерживался дольше, но старался раз в день ее навестить. Теперь, когда она уезжала так далеко, иногда заезжал дважды. Сегодня, заметив три наполненных чемодана, выразительно на нее посмотрел, но ничего не сказал. Она сделала для себя вывод - оставшиеся вещи предстоит запихнуть в четвертый.. Больше багажа сын ей не позволит - и выкатила из гардеробной комнаты последний чемодан. Все четыре имели колесики и каждый стоил в три раза больше ее пенсии. Чемоданы вместительные, но попробуй запихнуть в них долгую человеческую жизнь? Две хрустальные вазы, что им с Аркадием подарили на серебряную свадьбу она все равно заберет. Да и подушечку, что вышивала своими руками для мужа, когда он уже не вставал с постели, в Москве не оставит. На глаза опять накатили слезы. Она уселась в кресло над раскрытым зевом дорогого саквояжа и не могла заставить себя двигаться. Как она сумеет жить одна в незнакомом городе? Пусть там красиво и тепло. Но это их красота и их солнце. Своих оно греет, потому что рядом друзья, рядом близкие. Каждая улочка о чем-то говорит А для нее их улочки как декорация в театре. Однажды сын сводил ее на спектакль, после которого режиссер пригласил за кулисы. Сцену украшали фрагменты Венецианского дворца. Она заглянула внутрь, а там неокрашенная фанера и торчат гвозди. Возможно, она преувеличивает, и улицы небольшого городка как-то освоит. А люди? Она там никого не знает. Семен обещал прилетать раз в месяц. Но она не хочет, чтобы он так часто летал к ней. Самолеты бьются. Сколько страхов натерпишься, ожидая сына... Собирая чемоданы, часто вспоминала покойного мужа. Почему она не ушла вместе с Аркашей? Вот если бы супруг остался жить и они улетали вместе! Тогда совсем другое дело! Тогда бы пришлось вести хозяйство. Она быстро прикинула бы что к чему. При необходимости заботиться о близком человеке, не постеснялась бы и соседей расспросить, и в местных ценах разобраться. Все бы сумела, все бы смогла. А для себя одной, зачем?
Но Семен уверен, что мать банально капризничает. Сын за нее все продумал. Успел нанять семью, которая согласилась за ней приглядывать и помогать по хозяйству, нашел врача, что будет следить за ее легкими и каждую неделю проводить осмотр, договорился с банком, где она сможет получать пенсию, чтобы не чувствовать себя нахлебницей, хотя догадывалась - сын тихо над ее щепетильностью подсмеивается, поскольку ее копейки деньгами не считает. Он обо всем позаботился и все предусмотрел. Не предусмотрел только, что у нее еще есть свои привычки и свои привязанности. А их она теряет. Даже позвонить Асе Литвиновой лишний раз подумает. Она уже выяснила, каждая минута разговора с Москвой обойдется ей в один доллар. Для сына это мелочь, но у нее свои понятия о деньгах, и через них уже не переступишь. А Литвинова единственная, оставшаяся в живых ее близкая подруга.