Сайт писателя
Андрея Анисимова

Через минуту в проеме ворот обозначились две тени. Одинокий фонарь в конце улицы не давал возможности разглядеть их фигуры обстоятельно, но острое зрение гура зафиксировало длиннополую кожанку одного из преследователей и матросский бушлат другого. Фигуры замерли в проеме. Видно, их тоже озадачили открытые ворота, и они нерешительно топтались на месте, размышляя, как поступить.
Наконец тот, что в кожанке, сделал знак матросу, и тот продвинулся вперед.
Человек в кожанке остался в подворотне, а фигура в бушлате, прижавшись к стене, начала приближаться к схоронившемуся за углом Сабсану. Гур дождался, когда она поравнялась с ним, и коротким ударом ладони в шею свалил преследователя. Матрос выкатил глаза и осел на песчаную дорожку, ведущую к усадьбе. Он пытался говорить или кричать, но удар Сабсана лишил его голоса. Гур спокойно обыскал карманы матроса. Кроме нагана и бумажки‑справки ОГПУ нашел у него драный кисет, из которого сыпалась махорка. «Видяпин Фрол Андронович», — прочитал Сабсан на документе. Видяпин тем временем замычал и попытался встать. Гур двумя пальцами правой руки нажал ему на шейные позвонки, и тот снова отключился.
— Поспи часок‑другой, — проворчал Сабсан и, взвалив матроса на плечи, понес его в сад усадьбы.
Положив свою ношу под навес на поленницу, он решил на улицу не выходить.
Вместо этого, перебравшись через два забора, оказался на набережной Обводного канала, затем, быстро перейдя маленький горбатый мостик, несколько раз оглянулся и побежал. Навстречу плыли дома, заборы, лавки. Гур бежал ровно, не ускоряя и не замедляя темпа, дыхание стало легким, ноги словно сами несли тело вперед, не мешая голове думать. "Господин Бокий опомнился и послал за мной.
Интересно, какой наказ получили его люди? Тот, в кожанке, держал в руке наган…" Скорее всего, преследователи хотели выяснить маршрут Сабсана и, возможно, тогда его пристрелить.
Через час гур был возле своего сада. Света в окнах дома он не увидел. Но зато все окна в особняке Филиппова светились, будто убитый сосед давал бал, в них мелькали тени. Сабсан не пошел в свой сад через калитку. Он медленно обследовал забор и добрался до места, где у него был свой потайной лаз.
Бесшумно отодвинув две доски, гур оказался на задворках своего особнячка.
Остановившись у дровяного сарая, прислушался. Ему показалось, что там кто‑то есть. Постояв минуту, и вправду услышал приглушенные голоса. Один голос скорее всего принадлежал мужчине, другой — послабее — женщине.
— Тимур? — тихо спросил Сабсан и три раза стукнул по дощатой стене.
Голоса стихли, наступила напряженная тишина.
— Отец, ты? — наконец услышал Сабсан голос сына.
— Я, мой мальчик, — ответил гур. Ворота сарая неслышно отворились, в них возникли Тимур и Вера.
— Отец, мы теперь всегда будем вместе, — сказал юноша, обнимая Веру, и его темные прекрасные глаза засветились нежностью.
— Будете, — согласился Сабсан и велел молодым:
— Идите в кусты к забору и ждите меня там. Тут находиться опасно. Если в доме нет засады, а я в этом не уверен, то скоро сюда нагрянут люди Бокия.
— Тогда зачем ты идешь в дом? — спросил Тимур.
— Ты знаешь зачем, — отозвался гур.
— Отец, священный камень у меня, — улыбнулся Тимур.
— Я должен взять портрет твоей мамы, — шепнул Сабсан и, вынув из‑за пазухи шелковый узелок, протянул его сыну:
— Тут наши хранители. Спрашивай у них совета, когда сам окажешься слаб.
— Это души Таши‑лам? — уточнил Тимур, укладывая узелок поближе к сердцу.
— Да. Но не беспокой их по‑пустому, — предостерег Сабсан и исчез в проеме окна.
Тимур обнял девушку и увлек ее в тень заросшего кустами забора. Они затаились возле потайного лаза, напряженно вслушиваясь в тишину темного дома.
Внезапно раздались выстрелы. Стреляли в мансарде. Вера обхватила голову руками и закричала. Тимур зажал ей рот. Он хотел броситься к дому, но в это время по саду с криками и ругательствами побежали солдаты с ружьями. Они разбили стекла и вломились в дом. Тимур ждал, не выберется ли отец, готовый броситься ему на помощь. Но Сабсан не появлялся.
— Уходи, — велел Тимур Вере. — Если отец еще жив, я должен ему помочь.
Вера уцепилась за одежду юноши, пытаясь его остановить. Тимур нежно, но решительно отнял ее руки и шагнул в темноту. Сделать он сумел только один шаг.
Перед ним стоял Сабсан. Тимур ясно видел отца, но его фигура казалась прозрачной. Стволы деревьев проглядывали сквозь его спину.
— Сынок, я ушел к твоей маме. Мы теперь вместе в ином мире. Ты один должен выполнить волю Богов. Ты Царь и спеши помешать самозванцу обмануть наш народ.
Ты просил имя мастера. Его зовут Мойша Рамович. Он живет в Ревеле. Скажи ему, что его дочь Руть родила сына. Она в Витебске. Иди, и пусть сердце твое станет сердцем доброго яка, а смелость и мужество отдаст тебе снежный барс. Я исполнил наказ Ригден Джапо. Дальше его свет поведет тебя…
— Отец, но я не хочу становиться Царем, — нерешительно возразил Тимур.
— Тогда отними у него второй камень и вручи его достойному. Нашим народом не должен править корыстный властолюбец.
Образ Сабсана растворился в ночной мгле. Тимур постоял немного, потом повернулся и увидел бледную как смерть Веру. В глазах девушки застыл ужас.
— Кто говорил с тобой? — спросила она дрожащим от страха голосом.
— Отец прощался. Он ушел в иной мир. Теперь кроме тебя у меня никого нет, — ответил Тимур и повел ее прочь от того страшного места, где они оба стали сиротами.

* * *

В восемь утра Слава заехал в Гороховский переулок. За ночь там ни дежуривший в квартире стажер Тема Лапин, ни наружное наблюдение в лице приданного начальством капитана Матросова никаких происшествий не отметили.
Высокий седой субъект больше не появлялся. Синицын попил кофе вместе с Темой и позвонил домой. Лена трубку не взяла.
«Спит», догадался он и поехал в райотдел. Гру‑шин молча принял его отчет.
Сегодня он явно не был так благодушен и, слушая старшего лейтенанта, думал о другом.
— Работай, Синицын, работай, — выдал подполковник дежурную фразу, и молодой следователь понял, что он может быть свободен.
Слава зашел в свой кабинет в надежде встретить Лебедева, но в комнате было пусто. Слава уселся за стол и вытащил из ящика справочник городских телефонов.
Его интересовал раздел «Общественные организации», и в главе «Культурные общества» Си‑ницын без труда обнаружил три объекта, связанные с интересующим его именем. Это был «Международный фонд культуры им. Святое л аваСтерна», «Общество любителей Стерна» и некоммерческий просветительский университет «Живая улыбка Святослава Стерна». Старший лейтенант посмотрел на часы и подумал, что в эти организации в начале десятого звонить рано. Но все же решился. И ему с первого раза улыбнулась удача. В «Обществе любителей Стерна» трубку сняли сразу.
— Вас слушают, — проворковал звонкий женский голос.
— Я хотел бы вступить в общество, — соврал Слава. — Что для этого надо?
— Ну, во‑первых, приехать к нам на собеседование. Во‑вторых, прочесть все, что написал Великий Учитель, и уметь рассказать об этом другим. В‑третьих, беззаветно любить Святослава Альфредовича и следовать в своей жизни его заветам. — По тому, как дама на другом конце провода поставленным голосом сообщала условия приема в общество, следователь понял, что дело там поставлено на широкую ногу.
— Когда можно приехать на собеседование? — стараясь сохранить серьезный тон, поинтересовался он.
— У вас есть ручка? — спросила звонкоголосая любительница Стерна.
— Да, есть.
— Запишите, когда собирается наш Совет.
Совет собирался раз в неделю, при этом в разные дни и часы. Слава записал расписание на три недели вперед и, поблагодарив даму, положил трубку. Ближайшее заседание было намечено на завтра.
Второй номер тоже ответил без промедления. Но в «Международном фонде культуры им. Святослава Стерна» трубку взял мужчина.
— Здравствуйте. Я бы хотел вступить в фонд. Скажите, что для этого нужно?
— Вы юридическое или частное лицо? — строго поинтересовались в трубке.
— Я лицо частное.
— Тогда это довольно сложная процедура. Мы платный фонд. Чтобы вступить в нашу организацию, надо сделать взнос.
— О какой сумме идет речь? — полюбопытствовал Слава.
— Для частных лиц взнос начинается от двадцати пяти тысяч рублей.
Заплатившие такую сумму становятся послушниками Стерна без права голоса. Но если вы хотите иметь голос в Совете фонда, то должны внести не менее пятидесяти тысяч. Тогда вы будете приняты в подмастерья Стерна и сможете участвовать в нашей коммерческой деятельности.
Синицын записал адрес и часы приема. В культурный фонд Стерна можно было приехать в любой день с десяти до семнадцати. Кассир, принимающий взносы, задерживался до девятнадцати часов.
Оставался университет «Живая улыбка Святослава Стерна». В университете с утра не работали. Там стоял автоответчик.
— Если вы искренне любите великого Стерна, приходите в наш университет, — провещал записанный на пленку артистический баритон. После этих патетических слов выяснялось, что прием студентов‑почитателей мудреца происходит каждое первое число месяца и обучение за шесть недель обходится в две тысячи долларов.
«Ничего себе некоммерческое учреждение! — подумал Синицын. — За шесть недель живой улыбочки две штуки баксов. Дорогая улыбочка». Слава снова поглядел на часы. Стрелки показывали без двадцати десять. Звонить в театр режиссер просил после одиннадцати. До этого оставалось почти полтора часа. Слава достал из кейса роман и продолжил чтение.

* * *