Сайт писателя
Андрея Анисимова

Труд художника-ремесленника состоит из двух видов деятельности. Первый творческий – надо придумать изделие, выполнить его первые образцы. Второй – запустить изделия в серию. И хоть я подобрал себе помощников, основные тонкие вещи вроде росписи, декора при глазуровке и прочие тонкости приходилось делать самому. Могу похвастаться, что в области декоративного фарфора совершил и несколько технологических открытий, которыми многие керамисты пользуются и сегодня. Главное из них - игры с глазурью. Все знают, что фарфоровые тарелки покрыты глазурью. При определённой температуре она ровно растекается по поверхности черепка. Но можно, играя температурой, не дать ей растекаться до конца. Этот метод я применил для женских украшений. Серьги и брошки, где глазурь застыла жемчужными каплями, выглядят необычайно эффектно. Помню, как-то посетив таллиннскую оперу, я обнаружил на доброй половине зрительниц свои украшения.
Помимо ювелирного направления, в салоне выставлялись и предметы интерьера – люстры, канделябры, каминные часы. В клиентах на эти изделия, кроме государственных учреждений, случались и крупные бизнесмены, и знаменитые артисты. Аркадий Исаакович Райкин возил мои подсвечники в Венгрию в качестве подарков для главы республики Яноша Кадара, с которым артист дружил и к которому ездил отдыхать на Балатон. Райкин учился на одном курсе с моим театральным режиссером Владимиром Иогельсеном. Они были друзьями, но после ареста Иогельсена Райкин его след утерял. Я их свел снова, и однокурсники общались до конца жизни. И содействовали этому подсвечники для Яноша Кадара.
Но главным направлением моего салона оставались женские украшения, и основное время уходило на них. При выпуске серийных изделий голова остаётся свободной. Так я и начал заниматься литературой. Голова писала, а руки лепили. Одну из своих первых повестей, «Тетрадь Степана Голдобина», написал именно так. В Москве тогда издавался журнал «Литературное обозрение». Его редактором служила немолодая дама- критикесса Надежда Железнова. Уже не помню, кто передал даме рукопись, но ей повесть понравилась. Зная, что автор в основном обитает в Эстонии, она связалась с Михаилом Веллером, что в конце восьмидесятых заведовал отделом прозы журнала «Радуга», и попросила его уделить автору внимание и подумать о публикации на страницах «Радуги» литературных опусов начинающего сочинителя. Веллер в те годы ещё не считался классиком, и к представителям московской литературной критики относился трепетно.
Хозяйка моего салона сообщила, что меня настойчиво разыскивает некий подозрительный субъект, смахивающий, по её мнению, на торгового агента. И этот субъект оставил в салоне для меня записку. Прочитав послание Веллера, я через пару дней явился в особнячок возле вокзала, где тогда находилась редакция журнала «Радуга».
Веллер заявил, что готов повесть печатать. Естественно, я был в восторге. Сегодня прекрасно понимаю, что история о Гитлере, который под вымышленным именем скрывался в России, вещь откровенно слабая и не будь моим протеже московская критикесса, Веллер печатать ее никогда бы не стал. Но, как любой автор, я поверил, что написал нечто стоящее, и кроме радости ничего не ощущал.
К этому моменту я уже написал следующую повесть «Чернуха», за которую и сейчас не стыдно. В этой антиутопии я постарался представить себе будущее России после падения большевизма. В конце восьмидесятых ещё мало кто думал, что это падение вообще реально. Мне кажется, что в повести много попаданий и, к сожалению, они происходят по сей день и будут происходить и дальше.
Судьба этой повести странная. Моя приятельница из Союза писателей Марина Замотина передала повесть издателю Прудникову. Тот приехал ко мне в Эстонию с дамой, к которой собирался уйти от жены. Через ещё полгода приехал с женой, к которой уже успел уйти от дамы. Пока он разбирался со своими красавицами, повесть два года лежала в портфеле издательства. Вышла в свет она в дни путча. Тираж в пятьдесят тысяч лежал в типографии города Владимира, где Прудников печатал свои книги. Занимаясь фарфором в мастерской, я напряженно следил за событиями в Москве. При победе ГКЧП автору «Чернухи» в лучшем случае грозил лагерь. Путч провалился, и я вздохнул с облегчением. Но коллизии с книгой на этом не закончились. Изумлённый издатель сообщил, что весь тираж на корню купила некая таинственная фирма и вывезла его со склада в неизвестном направлении. Прудников допечатал еще десять тысяч, и за дополнительный тираж привёз мне в качестве гонорара несколько ящиков свежеотпечатанной повести. Спорить я не стал, поскольку личная жизнь издателя так меня утомила, что я был согласен на что угодно, лишь бы его больше не видеть.
В начале девяностых я получил приглашение от своего знакомого из Франции открыть фарфоровый салон в Каннах. Один из районов этого знаменитого города-курорта расположен не на побережье, а в горах, и считается отдельным городком, хотя вся власть осуществляется каннскими чиновниками. Городок этот называется Валлорис, и живут в нём керамисты. Там в качестве музея сохраняется мастерская Пабло Пикассо и действующая в те дни салон-мастерская знаменитого французского артиста Жана Маре. Сам артист иногда делал собственные модели, а в основном салоном заправлял его помощник и компаньон, который жаловался мне, что любовь артиста к юношам не позволяет Маре уделять салону должного внимания. До этого, что символ мужской красоты Франции имел нетрадиционную ориентацию, я не знал.
В Валлорисе я прожил месяц и понял, что жить и работать я туда не поеду. При общих красотах юга Франции и соседствующих Канн, это жуткая дыра, которая вне туристического сезона вызывает уныние и навевает мысль о верёвке. Чтобы там жить и работать, надо быть или французом, или мазохистом. Но посещение Канн не прошло для меня бесследно. В результате появилась повесть «Алый чиж», действие которой происходит на юге Франции.
А вскоре за этой повестью появился на свет и роман «Нудисты не играют в гольф», известный в дальнейшем широкому читателю под названием «Близнецы». Пока писал, мысли о том, что эта работа выльется в серию из восьми романов, меня не посещала. Написал я его, чтобы отдать дань Узбекистану. Как я уже говорил, писать этюды, работая в театре, затруднительно, но «копилка писателя» получала массу информации. Сей груз требовал выхода, и детектив позволил от него освободиться.
В московское издательство я роман не посылал. Попал в него я опять по рекомендации Марины Замотиной. Издательство АСТ обратилось в Союз писателей с просьбой помочь с авторами для юношеской серии книг. Замотина предложила меня. Я принял предложение и написал юношескую повесть «Краски любви».

Редакторша, Анна Кобринская, с которой меня познакомили в издательстве, отнеслась ко мне весьма благосклонно, и вскоре мне заказали вторую повесть. Её тоже напечатали. Чуя обоюдную симпатию, я предложил Кобринской свой детективный роман. Редактору отдела приходилось читать массу текстов по работе, и она скинула мой роман своей сотруднице, которая в нём ничего не поняла. Кобринская решила, что это дребедень, но случайно принесла распечатку домой. Так же случайно в неё заглянул её муж Марк, и до конца чтения из семейного быта выбыл. Получив его восторженный отзыв, наконец прочла сама Анна и на другой день побежала с романом к начальству. Издательством АСТ «Астрель» владели Юрий Дейкало с супругой, которую тоже звали Анной. В тот день они куда-то улетали и взяли распечатку в дорогу. По их возвращению со мной тут же был заключён договор. Дейкало при этом сообщил, что начинаться с автором ради одной книжки ему смысла нет. Я согласился писать продолжение.
Анна Кобринская и её муж Марк за годы работы стали моими настоящими друзьями. С Дейкало наши отношения оставались деловыми. Он как всякий бизнесмен старался получить больше, а отдать меньше. К его чести надо заметить, что этого он никогда не скрывал и вёл со мной себя вполне откровенно. За годы совместной работы издательство «Астрель» выпустило более трёх десятков моих книг, в числе которых, помимо остросюжетных детективов, несколько книжек совсем не коммерческой прозы. Это и сборник повестей и рассказов «Алый чиж», и роман «Мастер и Афродита», и мемуарные «Записки рыболова». Наварить на этих книжках Юра Дейкало не мог, и всё же рискнул вложиться в литературу не для широкого читателя. Благодарен я и за всю ту читательскую аудиторию, что без Юры Дейкало и его «Астрели» я бы никогда не получил. Издательство АСТ имело огромную сеть распространения по всему миру. Помимо России мои книги до сих пор продаются в Америке, в Израиле, в Германии и во многих других странах. Да и о суммарных тиражах, переваливших за миллион, не мог бы и мечтать. А чете Кобринских и сейчас посылаю все свои новые вещи, как постоянным и дорогим читателям, хотя сама Анна Кобринская в издательстве давно не работает.