Если со времен ПОТОПА человечество явило миру умопомрачительные успехи в области технического прогресса, то в его чувственном самопознании, к чему и обращено искусство, разительных открытий не случилось.    

     Нас по-прежнему волнуют секс, деньги и власть. И способы их достижения. Ради этого братья убивали друг друга, правители вели войны, а женщины выбирали сильных мужей, способных накормить потомство и защитить пещеру.

    Всё это творцы и отражали в разных жанрах творчества. Причина в честолюбии — человеку, возомнившему себя венцом природы, хотелось свои инстинкты выживания маскировать всевозможными благородными, поэтическими ширмами. Так секс начали оправдывать любовью, жажду власти – желанием построить справедливый порядок, а жадность лицемерно порицать, приписывая её злодеям и преступникам.

    Вся эта тематика довольно быстро наполнила «кладовую» мировой культуры отменными образцами высочайшего мастерства. Потомкам только осталось пережёвывать духовные открытия.  Они и пережёвывали, меняя лишь фон сюжетов современным ландшафтом и атрибутикой. Заглянули творцы и в будущее, перенеся всё тот же опыт в глубины океана или космические дали. Пространство иное, а сюжеты всё те же – войны, сокровища и секс. Дальше фантазии человека не хватило.

     Со временем художники всех мастей стали декларировать тезис – важно не что, а как. И весь двадцатый век они этому и посвятили, искали новые формы для «старых песен о главном». Это дало свежий импульс искусству на сотню лет, но сегодня и эта ниша заполнена до краев.

     При этом желание творить у определённой части человечества осталось неизменным, а жевать жвачку скучно и славы не добудешь. Помните вопрос основателя русской театральной школы: «Чем будим удивлять?» Выясняется, удивлять уже нечем.

     И вот художники решили отбить морально-нравственное пространство у смежных видов познания, а точнее у физиологии и медицины. Постепенно в театре, на экранах и на полотнах появились сюжеты из области клиники. Героями становились аутисты, калеки и шизики. Но и этот карман на поверку оказался неглубок, и они обратились к теме смерти. О ней в светской культуре старались много не распространяться. Художники ограничивались печальным пафосом похорон или процессом передачи умирающих своей «эстафеты» живым.

     Теперь же творцы и их продюсеры обратили свой взор к самому процессу ухода. В художественных и документальных работах все чаще возникают темы «хосписов» или описания достойного ухода из жизни. Например, последний фильм, где смертельно больная женщина готовит близких к её уходу, создавая для них список необходимых дел после себя, кажется, номинирован на «Оскара».

     Естественно, одним печальным жанром в этой нише творцы ограничивать себя не будут. О смерти напишут и комедии, и водевили, и она войдёт в репертуар попсы. В какой-то степени танцы Навки в костюмах Освенцима тому наглядный образец.  Тема смерти – единственное ещё не обсосанное творцами направление. Зона, куда раньше ступала только нога духовенства с его сказками о загробной жизни. Теперь туда ступила и нога художника. И похоже ступила надолго.