Сайт писателя
Андрея Анисимова

- И почему?
- Рак…
- А ты не знал?
- Откуда, Пегий? Мне никто не позвонил. Я весь в своих заботах…
- А что ты сейчас делаешь?
- Стараюсь ничего не делать. Увы, не получается.
Два седовласых кобеля не виделись лет десять. Жили в одном городе, знали одних и тех же людей, но так вышло. Они смотрели друг на друга, стараясь не выдать странного удивления. То ли с грустной завистью, то ли с потаенным злорадством каждый отметил разрушительную работу времени над своим давним приятелем, не в состоянии оценить собственных перемен. Когда-то они провели немало пустых веселых часов, но теперь засели по своим норам, общаясь лишь с теми, кто был непосредственно необходим для жизненного процесса.

У Даниила Николаевича Алехина свободного времени с каждым годом становилось все меньше, и он постепенно отдалился от компании своей молодости. Отдалился настолько, что даже не знал о смерти одного из них.
- Дан, пить будем?
- Ты же, Пегий, за рулем.
- А ты?
- У меня печень. И вообще, я теперь пью только по необходимости.
- Обидно…
- Не очень. Свое выпито. По-моему, мы с тобой и раньше не слыли пьяницами, а теперь, как подумаешь, сколько сил и мытарств организму опосля, нет охоты начинаться.
- Федю бы надо помянуть. – Не слишком уверенно наседал Евгений Васильевич Беленко, которого с юности за странный рыжеватый клок волос на затылке окрестили Пегим. Клок с возрастом полысел и выделяться перестал, но кличка прилипла. Пожалуй, он один из всей компашки сохранил привычки молодости, и возраст на его характере не сказывался.
Алехин вздохнул:
- Раз, и нет человека.
- До шестидесяти месяц не дотянул… Ну ладно, хватит о грустном. - Евгений Васильевич сам не любил предаваться скорби, и потому на печальном обряде настаивать не стал: - Ты мне, Дан, так и не ответил…
- О чем?
- Чего теперь делаешь?
- Я пенсионер.
- Живешь на пенсию?! – Флегматичный Беленко, с котовским прижмуром во взгляде, вылупил глаза.
- Шутка. – Мрачно признался Алехин.
- Тогда, чего темнишь. – Флегматик сразу успокоился, и глаза его сощурились снова.
- Не темню, Пегий. Господи, скучно говорить об этом. Все тоже. Проектирую.
- Платят?
- Бывает, и платят.
Официант сгрузил с подноса холодные закуски и разлил нарзан в бокалы клиентов. У Евгения Васильевича в кармане мелодично звякнуло. Он достал трубку, посмотрел на экранчик мобильного и, виновато бросив приятелю: «жена», тихо заговорил по телефону. Алехину сразу стало ясно, что тон, с которым общался Пегий с супругой, отработан годами. Даниил пытался припомнить, как зовут жену приятеля, поскольку в памяти сохранилась только ее кличка. В своей мужской компании они называли мадам Беленко Достоевским. Прозвище она заработала вовсе не литературным талантом, а постоянной, правда, обоснованной ревностью. Даниил тактично дождался конца беседы:
- По-прежнему с Достоевским?
- А чего менять? Поживешь годика три с новой, станет такой же мегерой. Свою хоть знаю… А ты, Дан, все холостуешь?
- Давай обо мне не будем. – Поморщился Даниил Николаевич. И не было понятно, чем вызвана его гримаса. Вкусом нарзана или мыслями о молодой ученице Маше, которая последнее время скрашивала его одиночество. Маша давно осмелела и все больше прав предъявляла на престарелого бой-френда. От Маши Алехин начинал уставать. И хоть известие, что его пассии едва минуло двадцать пять, в глазах друга Алехина бы сильно возвысило, говорить о ней с Пегим ему не хотелось. Они долго с чувством ели. Даниил Николаевич промокнул салфеткой рот и попытался уйти от личной темы:
- Как Толя поживает?
- Пьет, скотина.
- Жаль мужика, сопьется. Он, кажется, уже раза два в реанимациях побывал…
- Не умеет остановиться. Как начал, так до упора.
- А Германа давно видел?
- У Старицкого с сыном проблема. Подался ребенок в бизнес и что-то не так сделал. Герману пришлось квартиру продать и все, что у них с Риммой скопилось, пустить на откуп. Чадо отправил к сестре в Германию, а сам пытается вылезти из дерьма. Пашет по двенадцать часов в сутки.
Алехин искренне огорчился:
- Жалко Германа. Он парень добрый. За что его Бог наказал…
- Кто знает…. Ты ему позвони, он будет рад.
Алехин кивнул, хотя знал, что телефона Германа в его книжке давно нет. Евгений Васильевич внезапно оживился:
- Вообще, нам давно пора всем собраться. Так и подохнем по
одиночке.
- Неплохо было бы… - Без особого энтузиазма откликнулся Алехин. Он представил себе баню, где соберется вся их бывшая ватага - с десяток ожиревших, полысевших старых мужиков, и ему стало скучно: - Вот только проект закончу…
- Большой?
- Особнячок в Борвихе одному конгрессмену рисую. Десять комнат с зимним садом. Желает к новому году въехать…
- Поздравляю, Дан.
- С чем? – Не понял Алехин.
- На Борвихе кому попадя дома не заказывают. Растешь….
- Возиться с богатенькими заказчиками нервы нужны железные. По сто раз все переделывать приходиться. Да хватит об этом.
- Значит опять с концами, господин архитектор…
- Ну почему с концами, господин продюсер? Я бы на ребят посмотрел. – Соврал Алехин и поспешил сменить тему:
- А ты, Пегий, все по девочкам?
- Бывает.
- Шлюхи, или шалашевки из твоего шоу-бизнеса?
- На рабочем месте воздерживаюсь. В Москве сейчас полно телок со всего света. Теперь все просто. Я как-то раз к Толе приехал, выпил рюмку. Скучно, ля-ля не хочется. Мы и так все друг о друге знаем. Взял газету, нашел телефончики с предложением. Веришь, подрулили две черненькие. Обе хорошенькие, молоденькие, попки крепкие, сисички торчат, как статуэточки. Толя не стал. Сказал, пахнут не так. Они, конечно, пахнут по-своему. Они же черные, зато экзотика.
- Не боишься?
- Предохраняться надо.
- Резинки рвутся…
- Не жмотничай, покупай дорогие, не будут рваться. На здоровье экономить нельзя… А вот и дульма.
Азербайджанские голубцы в виноградных листьях выглядели аппетитно. Друзья заметно оживились и, пока не покончили с блюдом, беседы не возобновляли.
- Давай, Дан, еще по порции. Тут прилично готовят…
Алехин отказался. Больная печень реагировала не только на алкоголь:
- Я не могу себе позволить обедать дважды…
- Наверное, ты прав. – Не без грусти согласился Беленко. И, заказав чайник зеленого чая, достал пачку «Кэмела»: - А помнишь, как мы в Сочи закатились?
Даниил Николаевич извлек свои сигареты, «Кэмел» приятеля был для него крепковат. Беленко щелкнул золотой зажигалкой. Пегий любил дорогие вещи. Ему нравились шикарные большие авто, туфли он покупал в модных магазинах. Алехин обычно посмеивался над мальчишеством пожилого пижона, но сейчас промолчал. Мужчины затянулись. Алехин историю с неожиданной поездкой в Сочи помнил:
- Дураки были.
- Конечно, дураки. Но согласись, не мелко!? Собрались на часок позавтракать перед рабочим днем. Выпили по рюмочке и решили пообедать в Сочах. Из кабака в аэропорт, и через два часа на море. Теперь-то слабо, Данька?
- Пожалуй. – Согласился Алехин.
- Как ты думаешь, архитектор, денег жалко, или лень?
- Возраст, Пегий. И денег жалко, и лень, и времени нету. Все
вместе… А главное, зачем?
Официант сменил пепельницы, наполнил пиалы зеленым чаем и тактично удалился.
- Ты, Гришка, как расслабляешься? Какая-нибудь краля стимулирует?
- Скорее работа.
- Не стоит, что ли?
- Ты про поручика Ржевского?
- Причем тут поручик?
- Анекдот, Женя. Поручику Ржевскому пришлось играть в домашнем спектакле. Ставили Чехова. Поручик текста не знал. Ему привели суфлера. Суфлер говорит реплику. – «Скучно стало. Жениться, что ли». Поручик повторил, а что дальше делать не знает. Суфлер ему подсказывает: «Медленно встает со стула». Поручик понял по-своему. И снова повторил: «Жениться, что ли, да вот медленно встает».
Евгений долго смеялся. Он любил анекдоты «со значением»:
- И у тебя так?
- Нет, у меня пока все нормально.
- Вон видишь, у окна две пташечки. Уверен, не откажутся по
стольничку заработать. Устроим десерт. У Вити мастерская пустует, ключи у меня, а Венера раньше семи не ждет. Выходит, три часа свободы. Дольше с ними и делать нечего. Если ты без баксов, я угощаю…
Алехин сразу вспомнил, что Достоевского зовут Венерой, и посмотрел на девушек. Они были молоденькие и в меру намазанные:
- Стольник я найду, но….
Беленко подозвал официанта и попросил передать предложение девицам. Те профессиональным взглядом изучили клиентов и быстро пересели к ним:
- Скучаете, мальчики?
Алехин улыбнулся. Младшему из «мальчиков» осенью стукнуло пятьдесят семь, старшему перевалило за шестьдесят:
- Друг скучает.
- Нас же двое.
Даниил Николаевич подмигнул Беленко:
- Пегий справится. А у меня в пять деловая встреча. – Проводив троицу до шикарного лимузина приятеля, Алехин с облегчением вздохнул. Никакой деловой встречи он сегодня не назначал, но перспектива «десерта» навела на него уныние. - «Господи, неужели возраст так меня изменил? И Пегий далеко не мальчик, а ему хватает прыти». Но почему-то зависти к темпераменту друга Даниил Николаевич не испытал. Специфические барышни с интеллектом приматов его и раньше не волновали. Усмехнувшись своим мыслям, он машинально взглянул на часы и вдруг вспомнил, что Маша уже пятнадцать минут ждет его возле памятника Маяковскому. Ехать туда было слишком близко, а идти слишком долго. Алехин поднял воротник плаща и побежал. До подземного перехода на площади он добрался за двадцать минут. Маша стояла на углу скверика и укоризненно на него смотрела. Одышка мешала говорить:
- Прости, детка. У меня была деловая встреча, никак не мог
раньше.
Она надула губки:
- Я замерзла и хочу есть. Давай куда-нибудь занырнем. Я бы шашлычок слопала и выпила бы с тобой коньяка. Мне грузинский коньяк, которым мы у Славинского грелись, очень показался.